Прочтя все, что я наберу здесь и сейчас, кто-то может сказать, что я совершенно не любил жизнь, раз так быстро спасовал перед обстоятельствами. Что я слабый и уродливый человек, недостойный своего мнения. Я прямо вижу это. Но тут я должен дать вам понять очень важную вещь. Раз и до конца этого текста. Плевать я хотел на Ваше мнение. Мне совершенно неинтересно, что Вы подумаете обо мне лично, о моих поступках и о моем образе жизни во все ее периоды. И я ни в коем случае не стану скрывать то, что будет меня позорить и, кстати, поднимать ваше самомнение. Никаких купюр – я просто обязан говорить о вещах так, как они того достойны, потому что именно эта раздача по заслугам и будет главной целью своего рода исповеди, которую я уже начал. У меня нет цели и обязанностей лизать кому-то зад в отчаянных попытках хоть что-то исправить, и уж поверьте – сейчас я могу себе это позволить. Это вообще единственное, что я могу себе позволить – так что не стоит меня этого лишать. Поверьте, я видел ядреного, концентрированного дерьма гораздо больше, чем большинство из вас может представить в страшном сне. И неважно, сколько из него я создал сам. Оправданий себе я не ищу.

А если не верите – читайте на несколько строк выше. Так что либо просто отвалите сейчас, либо заткнитесь и послушайте, что я вам расскажу.

Убежище

Первое, что вспоминается мне из моего собственного убежища – это ванная. Я закрываю глаза – и в лицо плещет холодная вода, пробуждающая меня к жизни. Окатываю коротко стриженную голову той же ледяной водой и смотрю в зеркало.

Худое лицо с выступающими скулами и мутно-голубые глаза того парня в отражении на миг пугают меня. Потом я перевожу взгляд на стену под зеркалом, под которым когда-то висела стеклянная полочка, разбитая мной вдребезги. По узкой спросонья области моего зрения ползут трещины и шелушения на небрежно закрашенной синей краской стене. Слои полопавшейся и сколовшейся краски – синий, коричневый, зеленый – все внахлест. Целая история преобразований – гибельных и бесперспективных по своей сути. Смотрю вправо. Кафель, пронизанный трещинами. Сколы. Повреждения. Случайные сетки трещин. В этой ванной всегда было слишком много от той жизни, которой я жил. Почему слишком?

Потому что могло быть меньше, если бы это была не моя жизнь. Но ванная ей соответствовала идеально. А комната этой однокомнатной квартиры? Я возвращаюсь в нее и падаю обратно на диван. Синие потрепанные обои с блестками, которые перестали блестеть еще до моего приезда. Они просто заявляли о себе как-то иначе. Так мне всегда казалось.