— Нет, генерал. Именно так, — сказал полковник Росс.

— Да, — сказал генерал Николс, который, отнюдь не к удивлению полковника Росса, видимо, счел нужным прояснить главный момент. — Решать должен Нюд. И надеюсь, Дед, я не давал повода думать, будто подозреваю, что вы от меня что-то скрываете, как вы выразились. Мы ведь только мимолетные гости. — Он засмеялся. — Нюд сообщит мне не больше и не меньше того, что сочтет нужным. Про орден Уиллису я ему ничего не говорил. Как-то вылетело из памяти. Просто в Вашингтоне сочли, что вручение ордена, который Уиллис вполне заслужил, следовало бы обставить поторжественнее. Полезно для поддержания боевого духа его части. Идея принадлежит Старику. Естественно, он ничего не знал о случившемся. Ведь тогда это еще не случилось. Как только нынче утром я услышал про арестованных офицеров, я подумал, что, наверное, Нюд — и Старик тоже — сочтет, что награждение надо будет провести иначе. Так, чтобы Нюд не прикалывал крест ему на грудь публично. Пока все члены этой группы не показали, что впредь будут подчиняться приказам и вести себя пристойно, лучше обойтись без церемонии и сделать все в личном порядке…

— Именно так я и думаю, Джо-Джо, — сказал полковник Моубри. — Это самое я говорил Норму, про извинения Бенни, едва он только сказал, что ему надо извиниться. Еще когда я не знал про орден. Хотим ли мы создать у них впечатление, будто пытаемся их подкупить? Нет, сэр! Пусть прежде возьмутся за ум! По-моему, я сразу признал, что Бенни поступит правильно, извинившись. Точно так же, если этот цветной заслужил орден, он должен его получить. Но не таким образом, чтобы остальные усмотрели в этом нашу слабость, сдачу позиций.

Полковник Росс подумал зло: да, если уж приходится показать слабость, всегда обходись без лишних свидетелей и непременно что-нибудь на этом выгадывай. Но все-таки он был не настолько зол, чтобы сказать в присутствии Бенни: «Но станет ли подполковник Каррикер впредь менее вспыльчивым? Не будет ли это выглядеть нашей слабостью и сдачей позиций, когда ему с рук сойдет убийство?» Вместо этого он сказал:

— Вы бы сели, Дед. У меня из-за вас в глазах рябит.

Полковник Моубри остановился.

— Извините, — сказал он, послушно направился к своему креслу и сел.

Генерал Николс, подперев подбородок ладонью, задумчиво перевел взгляд с полковника Росса на полковника Моубри. Он сказал:

— По-вашему, мне не следует вручать ему орден, да? Но я должен его вручить. Распоряжение Старика.

— Решать Старику, — сказал полковник Моубри.

Полковник Росс не мог не признать, что в этих словах была смиренность святого, честное, почтительное, надежное, фамильярное прямодушие и по ним никто бы не догадался, что он и его «Старик» некогда вместе были вторыми лейтенантами, двумя юными авиаторами и, сидя в нелепом летательном аппарате из фанеры и парусины, чопорно выпрямившись, оба выглядели одинаково ладными молодцами.