— Но почему Нюд против?

— Не знаю. И Хикс не знает. Мне кажется, Хикс успел понастроить всяких радужных планов. Он весьма деликатно дал мне понять, что пользуется в Нью-Йорке некоторым влиянием. И уверен, что, занявшись этим лично, сумеет преодолеть естественное подозрение, с каким издатели и редакторы относятся к материалам, предлагаемым прессе военным министерством. У него наметился особый подход к генералу Билу, и если статья будет написана в нужном разрезе — то есть им самим и писателем, которого он подберет, — то она, безусловно, понравится некоему редактору — он с ним работал, а вернее, тот работал у него. Как хорошо он ни прятал свою жажду продолжать, она была очевидна. На мой взгляд, это подтверждение того, что я говорил вчера. Хикс солидный семейный человек. Ему не по вкусу быть в Оканаре веселым холостяком, и он готов сделать все, лишь бы его отправили к жене и детям. Ты могла бы из этого многое извлечь.

— Но ведь он может жаждать и того, и другого. Ты как будто извлек не так уж много.

— Ну, что же… А впрочем, извлек, — сказал полковник Росс. — Но, по-моему, Хикс не признает за мной проницательности, которой, как тебе известно, я отличаюсь. Я сказал Хэлу Култарду, что, пожалуй, было бы полезно откомандировать Хикса на время в Нью-Йорк. Не заграждай рта волу, когда он молотит! Но мне не слишком хочется давить на Нюда сегодня. Кроме того, сегодня у меня на душе чуть тоскливо. И я как-то по-особенному остро чувствую своекорыстие… всех этих людей. Их личная заинтересованность непристойна. Мне не нравится, как они меня обхаживают. Все время привкус задней мысли. Они меня умасливают в своих целях. Боятся, что иначе не получат того, чего хотят. Они меня разочаровали. Им следовало бы действовать поискусней.

— Ты переутомляешься, — сказала миссис Росс. — Сделал бы ты что-нибудь, чтобы взять себе помощника.

— Уже сделал, — сказал полковник Росс. — У меня теперь есть помощник. Капитан Коллинз. Я забрал его из службы общественной информации. По-моему, он подходящий человек, но, боюсь, не идеальный. Боюсь, он не чужд человеческих слабостей. Я выделил его, как и Хикса. Так вот: утром я послал Коллинза с поручением. Не по своей вине, но он его не выполнил. Я поручил ему сделать то, чего он сделать не мог, поскольку кто-то другой уже успел сделать это без нашего ведома.

— В таком случае я не понимаю, какие у тебя основания разочароваться в нем.

— Но я же не говорил, что у меня есть основания. Я просто сказал, что разочаровался. Он очень долго не давал о себе знать. Вероятно, ему потребовалось время на выяснение, что произошло. Когда он наконец позвонил мне, я обнаружил, что уйти из своего отдела ему хотелось гораздо сильнее, чем я полагал. Поскольку он, как ему казалось, провалил мое первое поручение, то второго шанса я ведь мог ему и не предоставить. Я ведь мог отменить его перевод. И он так бы и застрял в своей службе общественной информации. Ну, на меня трудно угодить: хотя я виню себя, меня разочаровало то, как он напугался. Он стал не тем человеком, каким был вчера. На него оказали разрушающее воздействие — я оказал. Лорд Эктон остановился, высказав лишь половину истины. Власть, конечно, развращает. Если у тебя ее много, то, возможно, в конце концов она развратит тебя абсолютно. Но требуется лишь самая малость, лишь капелька власти — власти штабного офицера! — чтобы успешно развращать других.