Теперь я поняла, почему ей перед смертью нужна была губная помада.

Потом он стал приходить к нам чаще. Он называл меня «малышкой» и на «ты», я говорила ему «вы» и «мастер Курц». Казалось, это его не смущало. Молча отремонтировал он комнату, пострадавшую от бомбежек, починил выключатель, утюг и игрушки Виктора. На меня он не смотрел.

Зачем он приходит? — думала я в сердцах. Только из жалости к сироткам?

Я изменила прическу, тщательно подкрасилась. Но ни это, ни вызывающая походка, ни томные взгляды на него не подействовали. Исчерпав, в конце концов, все свои возможности, я сказала:

— Вы для меня как настоящий добрый дядюшка.

— Так, — ответил он, вставляя в рамку портрет матери и пристально его рассматривая, — а я и не знал, что у меня есть племянница.

— А я вовсе и не племянница! — крикнула я и бросилась к нему на шею. И тогда он меня больше уж не отпустил.

Так это началось и продолжалось семь долгих лет. Сначала мы очень много времени проводили вместе. У него было столько всевозможных общественных нагрузок, что никто не замечал, когда его не было ни на одном из четырех заседаний, назначенных на один вечер. Профсоюз послал нас на двухнедельные курсы в одну из школ под Берлином. Ребенка на это время я оставила своей соседке фрау Вальдек. Боже, какое счастье было сидеть весь день вместе на занятиях и семинарах, а вечером гулять по уснувшему лесу. Знаю, это звучит банально, но когда человек влюблен, в нем всегда есть что-то банальное. Семь лет — долгий срок. Кое-что в наших отношениях изменилось. Он готовился к экзамену на техника, и у него было мало времени для меня. Я готовилась к экзамену на квалификационный разряд, и у меня было мало времени для него. Я стала замечать, что у него свои недостатки, порой он ворчал, замыкался в себе, придирался к мальчику, а я этого не выносила. Часто он появлялся без предупреждения, не считаясь с тем, было у меня свободное время или нет, и еще требовал, чтобы я радовалась. Зато иногда вовсе не приходил в назначенный день, а потом говорил лишь:

— Не мог, и все.

О своей семье он ничего не рассказывал — ни хорошего, ни плохого. К тому времени у меня появились поклонники. За мной ухаживали бухгалтер из расчетного отдела, монтер и контролер ОТК. Удивительная вещь, если у тебя уже есть кавалер, то и другие липнут, словно мухи на мед. Если же у тебя никого нет, то никто тебя не замечает, словно ты пустое место. Фрау Вальдек советовала мне почаще возбуждать их ревность друг к другу. Но я любила только Франца Курца, несмотря на все его недостатки. Так проходили годы.