Мы прогулялись вдоль берега. Дождь перестал, вода быстро впиталась в толстый слой гравия на дороге. Сильный ветер гнал остатки серых облаков по мглистому небу. Мы ушли довольно далеко, прежде чем добрались до первых камышей. За ними в длинных сараях ждали зимы лодки без оснастки.

— Ты гулял здесь с Кларой? — спросила я.

— Да, — ответил дедушка Юлиус. — А теперь я гуляю здесь с тобой. Это для меня не менее важно.

— Разве не твое прошлое стало причиной этой поездки? — хотела знать я.

— И твое будущее тоже, — сказал дедушка Юлиус и остановился.

— Мое будущее? — переспросила я с изумлением, готовая замкнуться. — Я уже живу в нем, дедушка Юлиус.

— Может быть, — сказал он, — и все же ты должна о многом задуматься. Например, о Конраде. Конрад убедил меня в том, что в отношении Бенедикта он вел себя порядочно. Что касается этого вопроса, тебе не в чем упрекнуть его, Кристина.

— Вероятно, ты прав. Я просто хотела верить в его вину. Чтобы облегчить себе уход от него.

— Все мы таковы, — сказал дедушка Юлиус. — Тогда, когда наша семья узнала о смерти Клары, когда мать Польдо Грабера, у которой находилась дочь Клары, с наигранным волнением рассказала нам всю правду, мы тоже решили и дальше верить в то, во что легче было верить. Барбара — ребенок Виктора Вассарея, он признал ее, так все и должно оставаться. Мы действовали в его духе, репутация усопшей оставалась незапятнанной, если, конечно, не придерживаться истины. Так нам было значительно легче. Мы не несли никакой ответственности за дочь Клары.

— Но когда вы узнали, что Виктор Вассарей не вернется, вы же могли что-нибудь сделать для нее, — сказала я растерянно.

— Ведь все же шло отлично, — возразил дедушка Юлиус. — Дочь Клары — в первоклассном интернате, юридические вопросы по имуществу улажены, нашему будущему ничто не угрожает. На то, что Барбара позже открыто признала свое происхождение, мы не обратили внимания. Это не вписывалось в наши представления.

— Вы просто замалчивали ее. Ее и Бенедикта.

Дедушка Юлиус пошел дальше, продвигаясь вперед мелкими шагами, он боролся с ветром и двумя руками придерживал берет.

— Ты прервала наше молчание, Кристина, — сказал он.

Я посмотрела на него. Он выглядел усталым, но его глаза были живыми и ясными. Мы повернули назад.

Дедушка Юлиус заявил, что мне не нужно беспокоиться о нем, он чувствует себя хорошо и радуется тому, что мы вместе проведем вечер, он уже продумал наше меню, подходящее к случаю вино охлаждается, столик заказан. Он благодарен мне за эту поездку.

— Мы еще два дня будем в Каунсберге, Кристина, — сказал он. — Если прибавить сюда еще этот вечер, то окажется, что я проведу здесь с тобой столько же времени, сколько с Кларой.