— Что ж, в каком-то смысле ты ответила на мой следующий вопрос. Ты несчастна в пасторате — или, точнее, насколько ты несчастна?

— Половинка на серединку, как сказала бы Тэбби.

Мэри села на кровать и пристально взглянула на подругу. В Германии Мэри, дерзкая и настырная, училась в школе для мальчиков; теперь же они с братом наконец-то взяли билеты до Новой Зеландии, где она собиралась открыть свое дело. К прежней уверенности подруги добавилась такая невозмутимость завоеванного опыта, что Шарлотта просто-таки робела перед ней.

— Шарлотта, ты не можешь там оставаться.

— Конечно, могу. О да, мне не слишком нравится жить дома, но я жила в нескольких местах, и мне нигде не понравилось. На самом деле со мной, похоже, так всегда. Я еду куда-нибудь, и сначала кажется, что там довольно сносно, а потом…

— Это другое. Это тюрьма. Это не приведет тебя ни к чему хорошему, Шарлотта, я же вижу. На тебя находит тень, даже твой голос… Ты должна как-нибудь вырваться.

— Ах, Мэри, я не могу быть такой, как ты. Не могу просто собрать чемодан и отправиться за моря.

— Однажды смогла, — сказала Мэри, устремив на подругу несколько тяжеловатый взгляд, и после паузы твердо произнесла: — Шарлотта, я не хочу, чтобы ты была такой, как я. Я говорю не об этом. Я хочу, чтобы ты снова стала такой, как Шарлотта.

— Мне это не кажется слишком уж желательным. — Шарлотта встала, спасаясь от наряженного внимания Мэри. Подойдя к окну, она приоткрыла занавески. Стояла ясная ночь, и она принялась искать глазами звезды. Однако фабрика Тейлоров находилась прямо через двор, и оконное стекло было матовым от дыма. Внезапно дикое раздражение, охватившее Шарлотту, заставило ее повысить тон: — Но почему это должно волновать тебя? Тебя не будет здесь, и ты этого не увидишь. Ты уедешь к своей новой свободной жизни на другой конец света, и у тебя будет много других забот.

— Да, и, черт меня побери, я чувствую вину из-за этого! Но я все равно буду думать о тебе и переживать по поводу того, что с тобой происходит. Хочешь верь, хочешь нет.

Шарлотта водила по занавеске пальцами, не в силах повернуться.

— Разве не забавно, что люди ссорятся перед тем, как надолго попрощаться друг с другом? Словно хотят прогнать грусть.

Мэри рассмеялась.

— Господи, ты зовешь это ссорой? В моей семье это посчитали бы обменом любезностями. Шарлотта, я представляю, каково тебе в этом доме одной. Нет, я знаю, что в буквальном смысле ты не будешь одна. Да, есть Эмили, которая была бы рада жить на вершине скалы и быть такой же общительной, как каменная глыба. Да, есть твой отец, и он, несомненно, будет рад, если ты будешь продолжать приносить в жертву свое телесное и душевное здоровье, ухаживая за ним. Есть еще гуси во дворе и овцы на пустошах, которые тоже будут тебя немного подбадривать… Не думай, что это только сейчас, Шарлотта. Подумай о будущем. Вообрази, что ты будешь делать через пять лет.