— Видимо, вы встревожили его, мисс Бронте, — сказал Джордж Смит позже, когда Теккерей ушел, — и потому он разговаривал в довольно поверхностной манере.

— Встревожила его? Как? Я стояла перед ним фактически в благоговейном страхе.

— Отчасти в этом и дело. А потом вы затронули деликатную тему тенденции… как же вы говорили…

— Излишней падкости на сентиментальность, которая портит его работу, когда подводит вдохновение, — продолжила она.

— Точно. — Мистер Смит улыбнулся и сел рядом с Шарлоттой. Далеко не всем мужчинам настолько идет улыбка. — Кстати, тут я с вами вполне согласен. Господь свидетель, я бы хотел видеть его в списке своих писателей, но если бы это на самом деле произошло, мне бы пришлось настоять, чтобы Теккерей расстался с привычкой пожимать плечами в конце главы, как будто история, которую он рассказывает, по большому счету не так важна. Однако она важна: писатель и читатель заключают серьезный договор, который нельзя нарушать.

— Рада слышать, что кто-то разделяет мое мнение, — произнесла Шарлотта, слегка сбившись с дыхания.

Мистер Смит принял расслабленную позу.

— А потом говорите ему в лицо, что он лучший писатель-моралист своего века и что ему, наверное, тяжело приступать к очередной книге, осознавая подобную ответственность. — Он усмехнулся. — Дорогая моя мисс Бронте, неудивительно, что Теккерей был встревожен.

Шарлотта отвернулась. Таков был Джордж Смит: кажется, что ныряешь в бездонные глубины, а получается, что стоишь по щиколотку в воде, на мели. Она решила скрыть разочарование под язвительностью.

— Простите, мистер Смит, это очень глупо с моей стороны, но я не способна радоваться, когда надо мной смеются. Это во мне, безусловно, говорит суровый кромвелевский пуританизм[116].

— Знаете ли, смех может выражать восхищение, — ответил мистер Смит, нисколько не теряясь. — Кроме того, Теккерей первым бы признался — если бы кто-то выудил из него серьезное признание по поводу литературы, — что автор «Джен Эйр» едва ли должен стоять ниже автора «Ярмарки тщеславия». Хотя, как вам известно, многие поставили бы их в обратном порядке. — Он сделал небольшую паузу, позволяя словам осесть в сознании, потом взглянул на часы. — Мне пора на конную прогулку.

Из окна гостиной Шарлотта и миссис Смит наблюдали, как легко и прямо он держится в седле.

— Джордж почему-то решил, что растолстеет, если не будет упражняться, что у него это в крови, — сказала миссис Смит. — Его отец действительно набрал немного лишнего веса в более зрелом возрасте, но в Джордже я такого не замечаю. Несмотря на это, я поощряю его конные прогулки, потому что так он бывает на свежем воздухе и отрывается от своего письменного стола. Как вы прекрасно знаете, мисс Бронте, он работает просто-таки на износ. Он чувствует, какая на нем ответственность. Знаете, Джорджу едва исполнилось двадцать, когда к нему перешла роль главы семейства; от него очень много зависело и зависит до сих пор. Он всякий раз обязан делать только правильный выбор. Ошибкам фактически нет места.