И только распахнув наконец ставни и обнаружив, что холмы залиты светом, как пчелиные соты медом, Шарлотта осознала, что сегодняшняя ночь была самой короткой в году.

Со временем, как-то несмело, в доме появился еще один обитатель. Ее работа. Новый роман Шарлотты продвигался вперед жалкими шажками. Тем не менее он составлял ей компанию, не требуя взамен светского жеманства, мирился с ее растрепанным видом и дурным настроением. Книга под названием «Шерли» сбивчиво появлялась на свет. Постепенно в нее начала проникать Эмили. Шарлотта почему-то не могла ее остановить. Она должна была жить. Эмили не положено было умирать: это было аномалией, землетрясением. Энн была лучше готова к смерти, равно как и к жизни.

Книга пришла к завершению, и мистер Смит с мистером Уильямсом ответили скорее вежливостью, чем восторгом. Можно представить, как они думают: «После этого ей станет лучше — в этом она выместила свои тяжелые утраты». Шарлотта не могла им объяснить, что это не временная стадия. Она не явится из пепла гладкой и цветущей. Ей нужно привыкать к постоянной жизни в новой стихии, холодной и вялой: привыкать быть другим существом.

Даже сочинительству приходится учиться заново. Раньше оно было совместным актом: свет лампы, чтение вслух, прогулки вокруг стола. Мы втроем. Теперь это двойная борьба с искусством и уединением. Иногда, сидя за работой, когда папа уже отправлялся спать, Шарлотта застывала с пером в руке и только слушала. Тишина в столовой была настолько разбухшей, что ощущалась необходимость присматривать за ней — из нее должно что-то получиться: воздух, казалось, хранил их запахи и голоса; тени на стенах почти разделялись на худобу Эмили и точеный профиль Энн. Шарлотта замирала в какой-то болезненной радости, ожидая, зная: из этой разбухшей тишины, о, рождается жуткий мертвый плод, подтверждение опустошения — молчание, которое длится бесконечно.

Мистер Джеймс Тейлор. Она была знакома с ним как с менеджером «Смит, Элдер и Ко», однако никак не ожидала, что он появится у нее на пороге. Но поскольку «Шерли» уже дописана, а мистер Тейлор как раз возвращался из отпуска в Шотландии, он предложил забрать рукопись по пути на юг и лично доставить ее в Лондон.

Шарлотта почему-то представляла его где-то посредине между мистером Уильямсом, мягким рецензентом с отвислыми щеками охотничьей собаки, и щеголеватым, авторитетным мистером Смитом. Ничего подобного. Оба по-своему умели ее успокоить. Джеймс Тейлор произвел на Шарлотту прямо противоположный эффект. Едва переступив порог пасторского жилища, он обрушил на нее все свое внимание. В продолжение всего визита Шарлотта ходила под гнетом крючковатого носа и бледных прожорливых глаз без ресниц. Ах, конечно, кто она такая, чтобы порицать немиловидную внешность? Но тут все дело в манере мистера Тейлора навязывать свою некрасивость подобно нищему, который выставляет напоказ язву.