Голова раскалывалась от зноя, оглушали непрекращающиеся крики толпы. Наконец-то увлекаемые толпой Кей, Медина и Самуэлон смогли добраться до угла, где Табио Сан, окруженный Старателями, полуголыми либо одетыми в лохмотья, обращался с речью к собравшимся.

— …такого рода решение, — говорил Сан в тот момент, когда три друга очутились рядом с ним — одежда на них была изорвана, а тела, казалось, были высосаны огромной змеей — человеческим морем — и выброшены наружу, — такого рода решение вопроса не отвечает нашим интересам…

— Н-е-е-е-т!.. — поднялась буря голосов. — Н-е-ее-т!.. Н-е-е-е-т!..

— Если мы будем ждать, как здесь некоторые считают, что появится какой-нибудь другой Эрменехильдо Пуак и отдаст в заклад свою голову колдуну, чтобы разразился новый ураган и смел с лица земли наших врагов, это значит возложить на сверхъестественные силы разрешение тех проблем, которые надлежит разрешить нам самим, и путь у нас один — забастовка!

Аплодисменты заглушили его голос.

— Нечего ожидать от неба того, что небо не дает! Нечего ожидать дождя — мы же не лягушки!

Раздался взрыв хохота, а потом — новые аплодисменты.

— И, кроме того, товарищи, спрашивается, какая выгода нам от того, что будут уничтожены богатства нашей земли, которые являются не только собственностью их капитала, но и продуктом нашего труда? Отвечаю: эти богатства — наши… Слушайте хорошенько: НАШИ!.. И повторяйте со мной: НАШИ! НАШИ!.. Именно так, они — НАШИ!.. НАШИ!.. НАШИ!..

— НАШИ!.. НАШИ!.. НАШИ!.. — кричали люди до хрипоты в горле.

— Это наши богатства, нельзя забывать! И нужно позаботиться о том, товарищи, чтобы никто не начал бы уничтожать их и не позволил уничтожать другим — ведь это значит уничтожать свое добро! Тот ураган, что сейчас возникает здесь, на площади — и пусть это слышат все, кто должен слышать, — не плантации будет разорять, а вершить справедливость!..

— Очень хорошо, товарищ! Правильно!

— Конечно, никоим образом это не означает — мы были бы неблагодарными, а этого нельзя, товарищи, допустить, — что мы не одобряем самопожертвования Эрменехильдо Пуака, героя такого же величия, как и те, кто пал в порту, погиб на гудронированной набережной или в море, среди акул, в дни славной борьбы. Это никоим образом не означает, что мы не одобряем священную месть Рито Перраха. Они… у них не было других средств, чтобы выступать против могущественного врага, у них не было такой силы, которая возникла сегодня, сокрушительной силы, которой располагаем мы: союз организованных трудящихся, борьба революционных масс! Здесь, на этой площади, нашей волей к борьбе создается новая политика в нашей стране — политика революционных масс!