В отличие от меня, Мари слышала об этой истории с похищением, о которой трубят все средства массовой информации. Ей хорошо известны детали, и она посвящает в них меня. Оказывается, пропала женщина, которая совершала привычную пробежку в лесу Мийи-ла-Форе. Красивая блондинка с ласковыми глазами, пышными волосами и милой улыбкой. Я представляю себе это лицо грязным, изуродованным, искаженным страхом, со следами побоев. Я брежу наяву, и перед моими глазами встает мое детское тело, и вместо своего лица я вижу ее лицо — это она и я одновременно, в крови, без признаков жизни…

— Нет доказательств, что эту женщину убили, Морган! — успокаивает меня папа по телефону чуть позже тем же вечером.

Это правда. Никто не знает, что случилось в лесу, что довелось пережить Мари-Кристин Одо в день, когда она имела несчастье попасться на глаза хищнику.

Только я одна знаю.

Я предчувствую, что она мертва и знаю, что ей пришлось испытать. Я представляю себе ее страх и боль, причиняемую насильником, слышу ее крики и хрип удовольствия этого зверя. Я ощущаю, как под пальцами извращенца затухает крик. Я понимаю, что через девять лет, почти день в день, человек, который сломал мне жизнь, Мануэль Да Крус, мой сосед и палач, отправился в лес в поисках новой жертвы, которой не оставит ни единого шанса.

Несколько дней спустя полиция подтверждает все мои опасения: Мари-Кристин Одо изнасиловали, убили и оставили лежать голой на земле в лесу, словно собаку. После ДНК-экспертизы Да Крус признался в этом убийстве. Зверь вернулся и, вне всяких сомнений, снова нанес удар, — на этот раз смертельный, и в том же самом месте. Два года назад он вышел из тюрьмы, и ни социальные службы, ни правоохранительные органы, ни психологи не сочли нужным взять его под наблюдение.

Почему?

Представителям власти я рассказала все. Рассказала об исключительной жестокости того, кто меня изнасиловал, и о его «опыте» обращения с девственницами, и об отработанной тактике, позволившей меня выкрасть и спрятать, — обо всех этих деталях, свидетельствовавших о том, что мой случай — не первый. Я понимала, что я не первая и, разумеется, не последняя жертва Да Круса. Я сказала это, но никто не стал меня слушать. Почему?

Приговоренный к одиннадцати годам тюрьмы за то, что разбил мне жизнь, Мануэль Да Крус шесть лет провел за решеткой, после чего вернулся в то место, где совершил преступление, в дом, расположенный почти напротив дома моих родителей, и власти сочли возможным оставить его без психологического либо медицинского наблюдения.

Почему?