— Недостаточно времени, чтобы получить войско из Александрии. Поэтому он убедил себя, что не может держать свои легионы в Паретонии. Но чтобы принять это решение, Цинна, он должен быть провидцем!

— Мы все пытались, госпожа, но он не хотел слушать.

— Я должна пойти к нему. Пожалуйста, найди Аполлодора и скажи ему, чтобы он устроил тебя.

Клеопатра похлопала Цинну по руке и пошла в бухту, где увидела согнувшуюся фигуру Марка Антония. Он сидел, обхватив колени руками и положив голову на руки. Одинокий. Один.

«Все знаки против нас», — подумала Клеопатра. Сильный ветер развевал полы ее плаща. День был облачный, и ветер дул намного холоднее, чем обычный бриз Александрии. Это был шквальный ветер, от которого человек промерзал до костей. Белая пена покрывала серую воду Большой гавани, облака пробегали низко и плотно с севера на юг. Над Александрией собирался дождь.

От Антония пахло потом, но, слава богам, не вином. Он оброс колючей бородой, а волосы торчали зонтиком, нестриженые. Ни один римлянин не носил бороды или длинных волос, кроме как после смерти родственника или какой-нибудь ужасной катастрофы. Марк Антоний был в трауре.

Она опустилась около него, дрожа.

— Антоний! Посмотри на меня, Антоний! Посмотри на меня!

В ответ он накрыл голову плащом и спрятал лицо.

— Антоний, любовь моя, поговори со мной!

Но он молчал, не открывая лица.

Прошел час, если не больше; начался дождь, сильный ливень, промочивший их насквозь. Наконец Антоний заговорил, но, вероятно, только чтобы отделаться от нее.

— Видишь вон тот маленький мыс за Акроном?

— Да, любимый, конечно вижу. Мыс Сотер.

— Построй мне на нем однокомнатный дом. Комнату, достаточно большую для меня. Никаких слуг. Я не хочу ни мужчин, ни женщин. Даже тебя.

— Ты хочешь соревноваться с Тимоном Афинским? — в ужасе спросила Клеопатра.

— Ага. Новый Марк Антоний, мизантроп и женоненавистник. Точно как Тимон из Афин. Мой однокомнатный дом будет моим тимониумом, и никто не должен даже подходить к нему. Ты слышишь меня? Никто! Ни ты, ни Цезарион, ни мои дети.

— Ты же умрешь от холода, прежде чем его построят, — сказала она, радуясь дождю, который скрыл ее слезы.

— Тем более есть причина поторопиться. А теперь уходи, Клеопатра! Просто уйди, оставь меня одного!

— Позволь прислать тебе еду и питье, пожалуйста!