Он порылся в кошельке у пояса и что-то протянул ей.

— Его кольцо.

— Ты убил сына Цезаря?!

— Сожалея об этом, но — да. Он был моим родственником, и я виноват в том, что убил кровного родственника. Но я готов жить с кошмарами.

— Что заставляет тебя говорить мне все это: удовольствие от лицезрения моей боли или политика?

— Конечно политика. Живая ты для меня ужасная помеха, царица зверей. Ты умрешь, но меня ни в коем случае не должны считать причастным к твоей смерти. Трудная задача!

— Ты не хочешь, чтобы я участвовала в твоем триумфальном параде?

— Edepol! Нет! Если бы ты выглядела как амазонка, я бы с удовольствием сделал так, чтобы ты участвовала в нем. Но мне не нужен полумертвый котенок, с которым жестоко обращались.

— А что с другими юношами — Антиллом и Курионом?

— Они умерли вместе с Канидием, Кассием Пармским, Децимом Туруллием. Я пощадил Цинну. Он — ничто.

Слезы хлынули по щекам Клеопатры.

— А что с детьми Антония? — прошептала она.

— С ними все в порядке. Их не тронули. Но они остались без отца, без матери, без старшего брата. Я сказал им, что вы все умерли. Пусть они выплачут все слезы сейчас, пока по возрасту это еще прилично.

Он посмотрел на статую Цезаря, бога Юлия в образе египетского фараона — очень необычно.

— Ты знаешь, это доставляет мне мало радости. Я не хочу причинять тебе так много страданий. Но тем не менее я это делаю. Я — наследник Цезаря. И я намерен править миром вокруг всего Нашего моря. Не как царь и даже не как диктатор, но как простой сенатор, наделенный всеми видами власти плебейских трибунов. И это правильно! Миром должен править римлянин, и только римлянин, человек, который любит не власть, а работу, сможет править миром так, как им нужно править.

— Власть — это привилегия правителя, — сказала Клеопатра, не понимая его.

— Чушь! Власть — это инструмент наподобие денег. Вы, восточные автократы, дураки. Никто из вас не любит работать.

— Ты забираешь Египет.

— Естественно. Но не как провинцию, наполненную римлянами. Я должен правильно распорядиться сокровищами Птолемеев. Со временем народ Египта — в Александрии, Дельте и по берегам Нила — будет думать обо мне так, как думает о тебе. И я буду управлять Египтом лучше тебя. Ты растрачивала эту богатейшую страну на войну и личные амбиции, ты тратила деньги на корабли и солдат, ошибочно веря, что числом можно победить. Побеждает работа. Плюс, сказал бы бог Юлий, организация.

— Какие вы, римляне, самоуверенные! Ты убьешь моих детей!