За столик к смутьянам подсел Мохнатый, Рауль жестом позвал его, едва он показался в дверях. Лицо Мохнатого осветилось счастливой улыбкой, и он поспешил к друзьям. Нелли опустила глаза так, что едва не коснулась гренок, а ее мать сделалась пунцовой. Мохнатый сел к ним спиной, между Паулой и Раулем, которых эта картина несказанно забавляла. Лопес, с крайней осторожностью жевавший бисквит, подмигнул ему незаплывшим глазом.

— По-моему, ваше семейство не в восторге, что вы присели к зачумленному столику, — сказала Паула.

— Я пью молоко там, где хочу, — сказал Атилио. — Надоели они мне, всю плешь проели.

— Действительно, — сказала Паула, передавая ему хлеб и масло. — А сейчас мы присутствуем при торжественном явлении публике сеньора Трехо и доктора Рестелли.

Надтреснутый голос дона Гало прорезал тишину, словно выскочила пробка из бутылки шампанского. Он рад, что друзьям, как видно, все-таки удалось соснуть пару часов после неслыханной ночи, когда их держали как узников взаперти. Он лично не мог сомкнуть глаз, несмотря на то, что принял двойную дозу бромурала. Но у него будет время отоспаться, после того как выявят виновных и примерно накажут нечаянных пособников этой чудовищной выходки.

— Что сейчас начнется, — пробормотала Паула. — Карлос и ты, Рауль, держите себя в руках.

— Ну и ну, — приговаривал Мохнатый, прихлебывая кофе с молоком. — Какую бодягу разводят.

Лопес с любопытством смотрел на доктора Рестелли, но тот воздерживался взглянуть ему в глаза. От столика, где сидели дамы, послышался властный окрик: «Освальдо!» — и сеньор Трехо, направлявшийся было к пустому стулу, разом вспомнил о своих обязательствах, резко переменил курс, подошел к столику смутьянов и остановился перед Атилио, который, откусив слишком большой кусок бутерброда с повидлом, трудился-пережевывал его.

— Позвольте узнать, молодой человек, по какому правы вы вздумали не пустить мою супругу в… ну, скажем, к одру усопшего?

Мохнатый наконец проглотил хлеб с видимым усилием — казалось, кадык, того гляди, выскочит.

— Мамочки родные, — сказал он. — Да им одного надо — нервы помотать.

— Что вы сказали? Повторите!

— Замнем для ясности, — сказал Мохнатый и, сложив пальцы левой руки в известную фигуру, сунул под нос сеньору Трехо. — Или хотите, чтобы я разозлился всерьез? Мало вас наказали? Зря сидели взаперти с засранцами?

— Атилио! — добродетельно увещевала Паула, в то время как Рауль еле сдерживал смех.

— Ну уж нет! Хотели — пусть слушают! — гаркнул Мохнатый так, что тарелки звякнули. — Шайка вонючек, болтуны пустые, воду в ступе толкли, а парнишка помирал, ведь помирал же! А вы — что? Хоть пальцем шевельнули? За доктором пошли? Мы пошли, чтоб вы знали! Мы, вот этот сеньор, и вон тот сеньор, которому морду разукрасили! И еще сеньор… да, тот… а после хотите, чтобы я пускал в каюту всяких…