— Повторяю: никто его не видел, потому что эти сеньоры, с помощью бессовестного наглеца, который осмелился запереть нас вчера ночью в баре, — и заметьте, как выглядит это бесчинство в свете событий, о которых мы говорим, — эти сеньоры, повторяю, хотя они и не заслуживают, чтобы их так называли, помешали дамам, движимым чувством христианского милосердия, которое я уважаю, хотя и придерживаюсь иных убеждений, помешали подойти к одру покойного. Какие выводы, сеньор инспектор, можно из этого сделать?

Рауль сжал руку Мохнатого, который побагровел, как кирпич, однако не смог его удержать.

— Какие выводы, пустобрех? Да я его на себе тащил, мы с этим сеньором его сюда притащили. У него кровь текла по фуфайке.

— Явный алкогольный бред, — пробормотал сеньор Трехо.

— А пуля, которую я всадил одному на корме, это что? Из него кровь хлестала, как из недорезанного поросенка! Жаль, что не в брюхо ему попал, а то, глядишь, и у меня бы тиф обнаружился!

— Не надрывайся, Атилио, — сказал Рауль. — История уже написана.

— Чхал я на их истории… — сказал Мохнатый.

Рауль пожал плечами.

Инспектор ждал, зная, что найдутся ораторы покрасноречивее него. Сначала говорил доктор Рестелли, образец скромности и здравомыслия; за ним последовал сеньор Трехо, страстный защитник справедливости и порядка; дон Гало ограничился тем, что дополнил предыдущие выступления с присущим ему мастерством словоговорения. Поначалу Лопес, поддержанный возмущенными восклицаниями Атилио и меткими колкостями Рауля, порывался возражать, упрекая их в трусости. Но потом ему стало так противно, что пропало желание даже возражать; он повернулся к ним спиной и отошел в угол. Смутьяны сбились в молчаливую группу, а полицейские не спускали с них глаз. Партия мира подбивала итоги, поощряемая одобрительными взглядами дам и меланхолической улыбкой инспектора.

XLV

С высоты «Малькольм» казался спичкой в тазу с водой. Фелипе поспешил занять место у окна и посмотрел вниз, на судно, совершенно равнодушно. Море уже не выглядело огромным, изборожденным волнами пространством, а лежало внизу мутной и непрозрачной пластиной. Он закурил сигарету и поглядел вокруг; спинки кресел были на удивление низкими. Слева другой гидроплан, казалось, завис совершено неподвижно. Багаж пассажиров летел в том гидроплане, и там же, наверное… Поднимаясь в самолет, Фелипе шарил взглядом по закоулкам салона, думая увидеть нечто, завернутое в простыню или в брезент, вероятнее всего, в брезент. А не увидев ничего похожего, решил, что его погрузили в другой самолет.