Из Булони он отправил телеграмму Элизабет. Комендант велел ему сдать все снаряжение, с собой можно было взять только личные пожитки. Он снял амуницию, положил рядом винтовку и исцарапанную, покрытую вмятинами каску, и все с таким чувством, словно свершал некий странный прощальный обряд. На борт парохода он поднялся с крохотным пакетиком в руках: в чистый носовой платок цвета хаки завернуты бритва, мыло, зубная щетка, гребешок да несколько писем. Все же он ухитрился протащить ранец и перевязь.

Воинский поезд, шедший из Фолкстона в Лондон, был до отказа набит отпускниками и ранеными, возвращавшимися из Франции. Когда он стал замедлять ход на стрелках, солдаты сгрудились у окон. Параллельно железной дороге тянулась улица – и все женщины и девушки, шедшие по ней, стоявшие в дверях или глядевшие из окон, махали платками, пронзительно выкрикивали приветствия и посылали воздушные поцелуи. Солдаты тоже возбужденно размахивали руками и кричали. Уинтерборна поразила красота женщин, красота чуть ли не ангельская. Семь месяцев он не видел женщины.

Когда прибыли в Лондон, было уже темно, но вокзал Виктория сверкал огнями. Длинный барьер отделял толпу от солдат, устремившихся к выходу в конце платформы. То здесь, то там какая-нибудь женщина бросалась на шею солдату. По крайней мере, в эту минуту женщины были искренни. Они плакали, плечи их вздрагивали; мгновенье солдат стоял совсем тихо, прижав к себе жену или невесту, потом отстранял ее. И женщина тотчас делала над собой усилие и уже казалась веселой и беспечной.

Многие солдаты попали в Лондон только проездом, этих никто не встречал.

Уинтерборн увидел Элизабет, в шляпе с большими полями она стояла там, где кончался барьер. И опять его поразило, что женщины так прекрасны. Неужели он прежде знал такую красавицу, неужели осмеливался к ней прикоснуться? Она казалась такой стройной, юной, такой прелестной. И такой утонченно изящной. Оробев, он попятился и смотрел на нее из толпы. Она пытливо всматривалась в лица идущих мимо солдат; дважды она взглядывала на него и вновь отводила глаза. Он пробрался к ней через толпу. Она опять внимательно посмотрела на него – и опять стала всматриваться в проходящих солдат. Не колеблясь больше, он подошел и протянул ей обе руки:

– Элизабет!

Она сильно вздрогнула, посмотрела широко раскрытыми глазами, потом поцеловала его через разделявший их барьер:

– Джордж, ты?! Как ты изменился! Я тебя не узнала!

12

Уинтерборн получил двухнедельный отпуск, после чего должен был явиться в учебный батальон. За это время было два или три воздушных налета, и ночью он лежал без сна, прислушиваясь к хорошо знакомому тявканью зенитных орудий. С грохотом рвались бомбы. Налеты были пустячные, полчаса – и все кончено. Однако Уинтерборн был неприятно поражен: он их не ждал.