Фанни непременно хотела, чтобы он на часок-другой заглянул с нею в один дом, неподалеку от Темпла: там собирались сливки лондонской интеллигенции. Когда они с кем-то из знакомых Фанни шли мимо вокзала Черинг-Кросс, Уинтерборн неожиданно столкнулся с капралом из своей прежней роты, только что приехавшим в отпуск.

– Ты иди, дорогая, – сказал он Фанни. – Я вас догоню. На худой конец, я ведь знаю адрес.

И обернулся к капралу Хоббсу:

– Вы все там же?

– Нет, с ноября в другой части. У Ипра захворал ногами. Чуть было не подвели меня под полевой суд, да потом замяли дело. Теперь я прикомандирован к базе.

– Повезло вам.

– Вы, верно, слыхали новости?

– Нет, что такое?

– Да, говорят, немцы вовсю наступают на Сомме, захватили нас врасплох. Мы отходим, и нашей старой дивизии вроде худо пришлось – комендант говорил, разбили ее вдребезги.

– Боже милостивый!

– Я так думаю, это правда. Отпусков никому не дают, приказ вышел. Я в самый раз поспел, а то бы не уехать. На пароходе отпускников было от силы человек десять. И повезло же мне, вовремя вырвался.

– Ну, всего доброго, старина.

– А вы, я вижу, офицером стали.

– Да, вот опять еду на фронт.

– Счастливо вам!

– И вам счастливо.

Потом Уинтерборн отыскал дом, куда они шли с Фанни. Тут собралось человек десять. Кое-кто был ему знаком. Здесь уже слышали о неудачных боях на Сомме, эту новость принес некто с улицы Уайтхолл, и теперь ее обсуждали.

– Это тяжкое поражение, – заявил осведомленный гость. – Мне говорили, что, как полагают в верхах, из-за него война будет тянуться годом дольше, и мы на этом потеряем по меньшей мере еще триста тысяч человек.

Он назвал цифру небрежно, словно она не имела особого значения. И потом Уинтерборн снова и снова слышал эти слова «триста тысяч человек», – их произносили так, будто речь шла о коровах, пенсах или редиске. Он принялся ходить взад и вперед по просторной комнате, занятый своими мыслями, держась подальше от гостей и уже не слушая их болтовни. Слова «дивизия разбита вдребезги» гулко отдавались в мозгу. Ему хотелось схватить всех, кто был в этой комнате, и всех власть имущих, и вообще всех и каждого, кто не сражается с оружием в руках, и крикнуть им в лицо:

– Дивизия разбита! Вы понимаете, что это значит? Вы должны прекратить это, сейчас же, немедля прекратить! Дивизия разбита!..