Глава четвертая Возвращение монголов в коренную орду[182]

Глава четвертая

Возвращение монголов в коренную орду[182]

Когда Чингисхан, желая переменить стоянку лагеря, приказал войску двинуться из Самарканда к реке Сейхун, то, по его повелению, старая царица Хорезма Туркан-Хатун, мать шаха Мухаммеда, весь бывший гарем шаха и другие знатные пленные женщины стояли вдоль пути следования монголов; пока все воины не проехали мимо, они громкими голосами пели, оплакивая гибель государства Хорезм.

В начале года Барана (1223) лагерь Чингисхана находился на правом берегу реки Сейхун. Сюда по вызову Чингисхана прибыли на курултай его сыновья: Джагатай, Угедэй и Тули, кроме старшего, гордого и непокорного сына Джучи. С сыновьями, ханами и главными начальниками Чингисхан совещался о плане завоевания в течение ближайших тринадцати лет всех западных стран вплоть до Последнего, крайнего моря.

Лагерь Чингисхана расположен был среди садов, брошенных разбежавшимся населением. Сюда во множестве спускались с ближайших гор кабаны. Чингисхан любил охотиться на них, поражая их с коня копьем и стрелами.

Раз он погнался за дикими свиньями, его лошадь споткнулась. Хан упал, а лошадь ускакала. Огромный кабан остановился, наблюдая за неподвижно лежавшим перед ним Чингисханом. Затем он медленно ушел в камыши. Подоспели другие охотники, поймали и привели коня. Каган прекратил охоту и, возвращаясь в лагерь, приказал привести китайского мудреца Чан Чуня, чтобы тот объяснил, не было ли в этом падении Чингисхана перед дикой свиньей вмешательства вечного неба? Чан Чунь сказал:

– Все мы должны оберегать нашу жизнь. У великого кагана лета уже преклонные, и ему надо поменьше охотиться. То, что нечистый кабан не осмелился напасть на лежащего в болоте Потрясателя вселенной – это знак покровительства неба.

– Мне бросить охоту? Нет, этот совет невыполним! – ответил Чингисхан. – Мы, монголы, с малых лет привыкли охотиться и стрелять с коня, и даже старики не могут оставить эту привычку. Впрочем, слова твои я сохраню в моем сердце.

Чингисхан, желая наградить Чан Чуня, повелел пригнать стадо молочных коров и табун отборных лошадей, но мудрец этого подарка не принял, ответив, что может вернуться обратно в свои китайские горы в обыкновенной почтовой повозке. Затем мудрец после прощального представления кагану отправился в обратный путь в сопровождении своих двенадцати учеников и отряда воинов. Множество приближенных Чингисхана провожали старого даоса с кувшинами вина и корзинами редких плодов. При расставании многие утирали слезы.