— Да, очень. Мне тогда было около трех, а разве могут быть несчастливы трехлетние дети? Она часто пела. А потом перестала.
Я только сейчас это осознаю. Пытаюсь вспомнить.
Когда же, когда? Мне было три, шесть, восемь, пятнадцать?
Не помню.
Смотрю на Тома:
— Долго еще?
— На ваше усмотрение, Адам.
— Думаю, на сегодня достаточно. Я немного устал.
Он встает и провожает меня к двери.
— Тогда до завтра. Жду вас в десять.
Выхожу в холл. Здание напоминает охотничий домик. Хотя здесь нет чучел и прибитых к стене оленьих голов, деревянные панели и выцветшая драпировка навевают мысли о дворянской усадьбе в разгар охотничьего сезона.
Сейчас здесь обитают люди, жизнь и рассудок которых находятся на опасной грани. Люди, которые вынуждены бороться за свою целостность.
Выхожу на воздух. Руки, упрятанные глубоко в карманы, чтобы сохранить тепло, слегка дрожат. Наверное, от холода.
Надо прогуляться, а потом вернуться в комнату.
Через несколько минут на краю лужайки, там, где сад переходит в сосновую рощу, я вижу не то бортик, не то тропинку из больших неровных камней. Некоторое время шагаю поверху. Вокруг меня заледенелая земля. Три корня пробили снежный наст. Теперь, когда я здесь, моя память делает то же самое. Воспоминания рвутся наружу, проламывая хрупкую стену, что я возвел вокруг них.
Воспоминания, погребенные годами. То, что для меня словно и не существовало. То, от чего я оберегал всех, кого люблю.
Оглядываюсь на здание, где прорыву суждено произойти, слышу громкий звук гонга, созывающего на обед. Мельком думаю о доме, который когда-то у меня был. Бет скоро переезжает. Она сказала мне вчера — а это лишь третий день, как дом выставили на продажу, — что у нас уже есть запрос о цене, взаимные предложения брокеров и, наконец, окончательное предложение. Я посоветовал ей принять его и переехать вместе со всей ее жизнью. Конечно, на самом деле я не ожидал, что она согласится. В глубине души я все еще верил, что Бет возникнет в дверях лечебницы, пройдет мимо отделанного панелями кабинета Тома и заявит, что ее любовь ко мне бессмертна. Скажет, что, несмотря на все мои недостатки, а может, именно благодаря им любит меня так же сильно, как прежде.
Следую за призывом гонга и тешу себя надеждой: вот я сяду, съем обед да и пойду к себе в комнату.
С надеждой, что сумею одолеть искушение выйти из здания и сесть за руль автомобиля, поджидающего меня с противоположной стороны дома.