Но как же мне быть: Аксолюк — я не знаю как, а Тулпар отец не отпустит. Он ей и в контору-то вечером не разрешает пойти. Достанется тебе сегодня, Тархан, будешь до ночи гонять: то за одной, то за другой…

Чтоб раньше времени не поднимать в бригаде панику, я помалкивал до самого вечера. И только когда уже стемнело, замерив дневную выработку, объявил, что четверым: Тулпар, Халлыве, Маман и Аксолюк нужно сегодня прийти в контору.

— Мало сделали? — удивилась Тулпар.

— Наоборот, больше, чем вчера.

— Чего же тогда в контору?

— Председатель велел.

— А не знаешь зачем?

Я придумывал, что ответить, но Халлыва опередила меня.

— Я никуда не собираюсь идти, — сказала она, спокойно увязывая собранные днем дрова. — Если председатель по мне соскучился, пускай сам приходит! А у меня на вечер люди позваны. Придут, участок вскопать помогут — должна я их накормить? А я из дому до рассвета вышла! И спину разогнула один раз — как лопата сломалась!.. Целый день заросли эти носом пашешь, как кабан какой! В контору! Сиди там до полуночи да любуйся на председателя!.. Не пойду! И не говори потом, что не слышал! Если что надо, пусть тебе скажет, завтра передашь!

— Чего оставлять на завтра, сейчас скажу!

Халлыва, взваливая на спину вязанку, удивленно взглянула на меня.

— На хошар надо ехать. В Бассага. Ты поедешь, Тулпар, Аксолюк и Маман. На месяц.

Женщины заговорили разом и все, а не только те, кого я назвал:

— Месяц там жить?

— Господи!

— Спятили совсем!..

Я взглянул на Тулпар. Она стояла, опершись подбородком на ручку лопаты, и недоверчиво улыбалась.

— Ты это всерьез или попугать решил?

— Какое пугать! Я тоже еду.

Я думал подбодрить девушку таким сообщением, но ей это почему-то показалось смешным. Она вроде и не очень огорчилась, улыбнулась как-то непонятно, и все.