Хлопнула дверь.

Меня будто ошпарили — опустил голову, боюсь на гостей взглянуть. Где это видано: гости — в дом, а хозяйка — из дому? Что земляки подумают? А что они будут рассказывать в ауле — страшно подумать! Опозорила меня! Женщинам нашего аула и в голову не могло прийти перечить своим мужьям или нарушить вековые традиции.

В голове кровь молотом бьет.

— Где кухня? — Я поднял голову, земляк стоит, улыбается. — Есть с дороги хочется.

Повел я их на кухню. Надо бы налить чаю, тарелки достать, помидоры помыть, а у меня руки не поднимаются. Сел у окна и сижу.

Земляки сами себя угощали.

Ели да Акджагуль нахваливали: мол, красивая, молодая, а как вкусно готовит и порядок везде.

Но мне их слова казались насмешкой.

Сколько сидели гости, не могу сказать. Я вздохнул с облегчением, когда они ушли.

Закрыв за ними дверь, долго стоял в передней, рассматривал картину, на которую давно уже не обращал внимания.

В Фирюзе началась наша жизнь с Акджагуль. В Фирюзе мы часами ходили по песчаным дорожкам и не могли наговориться. Как точно передал мой товарищ голубой воздух Фирюзы, ее тепло, ее красоту!.. Неужели я так ошибся?

В комнате стояло пианино. Акджагуль вечерами играла на нем. Гельдишка стал учиться музыке.

Из гостиной в кабинет, из кабинета в комнату жены и Гельдишки… я ходил и не мог успокоиться. Казалось бы, мелкие недоразумения сейчас виделись мне зловещими. Не случайность то, что произошло сегодня.

Вот она не выгладила мою любимую рубашку. "Это что значит?" — спросил я у Акджагуль, уверенный, что она поспешит исправить оплошность. Но она продолжала как ни в чем не бывало собираться на работу и ответила небрежно: "Утюг испортился". — "Нужно немедленно отнести его в мастерскую!" — возмутился я. А она в ответ: "Это тоже моя обязанность? — Пожала плечами, пошла к двери, бросила с порога: — Ты же видел, я весь день стирала! У меня до сих пор спину ломит!"

Так и пришлось мне идти в мятой, оказалось, что остальные рубашки тоже не поглажены.

Уроки я давал кое-как, на переменах старался ни с кем не заговаривать, мне казалось, что все — и ученики, и учителя — смотрят на мою рубашку и втайне посмеиваются.

Уже ни в чем не сомневаясь, я решительно пошел из квартиры. Около пивнушки всегда можно найти любителей заработать. Помощники нашлись сразу — в полчаса вещи Акджагуль оказались перед подъездом.

Тоскливо было у меня на душе, пусто.

Сквер с мокрой скамьей, кинотеатр с дурацким фильмом, в столовой воздух, синий от дыма.