— Ну и бог с ним… Это я так спросил… Чтоб разговор поддержать. Там у вас, наверно, игрища есть всякие? Шарады, ребусы…
— Что тебе нужно?
— Шашки.
— С кем собрался играть? Я ведь сейчас ухожу… У меня еще дела.
— А с тобой мне нечего играть, капитан… Я когда-то был чемпионом института астрофизики. Это тебе не хухры-мухры.
— Ладно… Ложись, отдыхай, набирайся сил, завтра утром поговорим подробнее.
— Шашки, капитан. И бумажку с цифирьками оставь мне на ночь.
Зайцев долго смотрел в глаза бомжаре, потом собрал на поднос посуду, отнес к столику в углу, вернулся, снова сел.
— Следы, говоришь, остаются?
— Надеюсь, — смиренно ответил Ваня, опустив глаза, будто его уличили в чем-то непристойном.
— С кем ты ночью собрался играть?
— С убийцей, капитан.
— Надеешься выиграть?
— Постараюсь.
— А ничья тебя устроит?
— В нашем с тобой деле ничьих не бывает, — веско сказал бомжара и вскинул руку чуть вверх и в сторону, как это делали в свое время греческие боги во время своих посиделок на горе Олимпе.
Нашел Зайцев, нашел все-таки расползающуюся коробочку с шашками и сложенную пополам картонку с черно-белыми клеточками. Комнату Ване выделили вполне приличную — стол, стул, шкаф, небольшой отсек с унитазом и душем. Да, и железная солдатская кровать, уже застеленная, с простынкой, одеялом, со взбитой уже, хотя и тощеватой подушкой.
— Не знаю, капитан, какие номера ты называешь пятизвездочными, но по мне выше этого ничего в мире нет. Даже более того — и не должно быть.
— Не возражаю, — Зайцев положил на стол листок бумаги, который они так долго искали в квартире жертвы, прижал его к столу коробочкой с шашками, чтоб опять случайным сквозняком не сдуло со стола, не унесло в раскрытую форточку.
— Все, капитан, иди, — нетерпеливо сказал Ваня. — У тебя много дел, ты везде должен успеть, уличить, задержать и посадить. Да, еще одно… Если при обыске у убийцы тебе попадется альбом с марками… Серовато-белесого цвета… Потолще тех, которые в шкафу стоят, и росточком пониже… Считай, что тебе повезло. За этим альбомом убийца и приходил.