Вернувшись из Португалии, едва ли не в первый раз я пошла в магазин, для того чтобы забрать DVD «Книга джунглей», который я заказала для детей. Выйдя из машины, я сразу почувствовала себя очень неуютно. Я не хотела, чтобы кто-нибудь обращал на меня внимание, но на улице было слишком людно. Я торопливо вошла в магазин и стала в очередь, опустив глаза в пол, чтобы не привлекать к себе внимания. Вскоре меня охватило желание выбежать из магазина, сесть в машину и уехать. Очередь двигалась слишком медленно. Я чувствовала себя незащищенной, и у меня на глаза навернулись слезы. Наконец, дождавшись своей очереди, я ринулась вон из магазина, сжимая в руке свой DVD, но по дороге меня кто-то остановил, ухватив за плечо. Это оказалась моя бывшая коллега. Увидев ее, я не выдержала и разрыдалась. Она крепко обняла меня. Люди обтекали нас, а она шептала мне: «Кейт, чего ты так испугалась? Выше голову! Тебе не стоит обращать на это внимания».

Мне не давала покоя мысль о том, что люди, увидев, как я улыбаюсь или смеюсь, посчитают мою радость неуместной. В конце концов, я ведь и сама считала ее неуместной. Я думала, что, увидев меня где-нибудь занимающейся обычными делами, они удивятся: «Как она может? Я на ее месте не стал бы этого делать». Мне приходили в голову даже совсем глупые мысли: что, если покупатели, увидев меня в «Маркс энд Спенсер» или «Сейнсбериз», упрекнут меня в том, что я не хожу в менее дорогие магазины, например, в «Алди», и не отправляю каждый сэкономленный пенс в «Фонд Мадлен». Впрочем, тогда это не казалось мне таким уж нелепым и по-настоящему тревожило.

Было несколько случаев, когда я выходила из дому с Шоном и Амели и с кем-то из них случалась истерика. Они были маленькими детьми и вели себя так, как ведут себя все маленькие дети, но я боялась, что люди начнут осуждать их и меня, глядя на то, как я реагирую на их поведение. Не подумают ли они, что близнецы несчастливы или у них психологическая травма? Или боятся меня? Или что у нас в семье нелады? И что они скажут своим друзьям о нас? В итоге я вообще переставала понимать, как себя правильно вести с ними. В моей прошлой жизни я, скорее всего, произнесла бы пару фраз строгим голосом или же сделала бы вид, что не замечаю своего орущего ребенка в надежде на то, что он (или она), видя тщетность своих стараний, вскоре угомонится. Но теперь, когда за мной наблюдают отовсюду, я не могла строго разговаривать с ними на людях, да и вообще повышать голос. Обычно это заканчивается тем, что я очень усердствую, пытаясь их урезонить, или очень вежливо прошу их прекратить истерику.