– Ты говоришь, что вот эти девушки, Нанси и Молли, мастерицы на свое дело, – начала она снова, – право, хорошо тебе толковать таким образом. Все они на один покрой, это все равно умны ли они или глупы, на них нельзя положиться или оставить их без присмотра ни на одну минуту. Нужно, чтоб за ними чей-нибудь глаз следил постоянно, чтоб держать их за работой. А теперь, если я снова захвораю нынешнею зимою, как была больна прошлую зиму, кто же станет смотреть за ними, если тебя не будет? А тут еще этот невинный ребенок… ведь с ней уж непременно случится что-нибудь… они дадут ей свалиться в огонь или подойти к котлу с кипящим свиным салом… или с ней случится какое-нибудь несчастье, которое изуродует ее на всю жизнь. И во всем этом будешь виновата ты, Дина.

– Тетушка, – возразила Дина, – даю вам слово возвратиться к вам зимою, если вы будете больны. Не думайте, чтоб я когда-нибудь осталась вдали от вас, если вы будете нуждаться во мне действительно. Но, право, для моей собственной души необходимо, чтоб я ушла от этой спокойной и роскошной жизни, в которой я в таком изобилии наслаждаюсь всем… по крайней мере, чтоб я ушла хотя на короткий срок. Никто, кроме меня, не может знать, в чем заключаются мои внутренние потребности и беспокойства, от которых я больше всего нахожусь в опасности. Ваше желание, чтоб я осталась здесь, не есть призыв долга, которому я отказывалась бы повиноваться, потому что это не соответствует моим собственным желаниям; это такое искушение, которому я должна противостоять для того, чтоб любовь к творению не сделалась в моей душе подобною туману, не допускающему небесный свет.

– Мои понятия не позволяют мне знать, что ты разумеешь под спокойною и роскошною жизнью, – сказала мистрис Пойзер, нарезывая хлеб и намазывая его маслом. – Правда, что ты имеешь хорошую пищу; никто не скажет, что я приготовляю мало, напротив, даже с излишком, но если найдутся какие-нибудь обрезки да остатки, которые никто не захочет есть, ты непременно подберешь их… Посмотри-ка! Это Адам Бид несет сюда нашу малютку. Что это значит, что он сегодня так рано?

Мистрис Пойзер торопливо подошла к дверям из удовольствия посмотреть на свою любимицу в новом положении, с любовью в глазах, но с выговором на языке.

– О, как не стыдно, Тотти! – восклицала она. – Пятилетние девочки должны стыдиться, чтоб их носили на руках. Послушайте, Адам, да она переломит вам руку, этакая большая девушка. Спустите ее на пол… Стыд какой!

– Нет, нет, – сказал Адам, – я могу поднять ее на одной ладони, мне для этого вовсе ненужно руки.