– Дина, вы недовольны мною за что-нибудь? Скажите! Разве я сказал или сделал что-нибудь такое, что заставляет вас иметь обо мне дурное мнение?

Вопрос удивил ее и облегчил, давая ее чувствам другое направление. Она взглянула теперь на него совершенно серьезно, почти со слезами на глазах, и сказала:

– О, нет, Адам! Можете ли вы это думать?

– Я не могу спокойно переносить мысль, что вы не питаете ко мне такого же дружеского расположения, какое я питаю к вам, – сказал Адам. – И вы не знаете, сколько я ценю самую мысль о вас, Дина. Вот что я думал и вчера, говоря вам, что покорился бы мысли о разлуке с вами, если вы желаете уйти отсюда. Я хотел сказать: мысль о вас так дорога для меня, что я должен быть только благодарен, а не роптать, если вы имеете основание уехать отсюда. Но вы знаете, что мне нелегко расставаться с вами, Дина?

– Да, дорогой друг, – отвечала Дина, дрожа, но стараясь говорить спокойно, – я знаю, вы имеете братское расположение ко мне, и мы не редко будем друг с другом в мыслях. Но в это время мне тяжело от различных искушений; вы не должны обращать внимания на меня. Я чувствую призыв оставить родных на некоторое время, но это нелегко мне: плоть слаба.

Адам видел, что ей было тягостно говорить.

– Вам неприятно, что я заговорил об этом, Дина, – сказал он, – я не буду более. Посмотрим, готов ли теперь Сет с своим завтраком.

Это простая сцена, читатель. Но я почти уверен, что и вы были влюблены, может быть, даже более одного раза, хотя, может быть, не захотите сознаться в том перед всеми вашими знакомыми дамами. Если это действительно было, то вы не станете считать незначительные слова, робкие взгляды, трепетное прикосновение, посредством которого две человеческие души постепенно сближаются одна с другою, подобно двум небольшим дрожащим дождевым потокам, прежде чем они сольются в один, вы не станете считать все это пошлым, так же как вы не станете считать пошлыми только что уловленные признаки наступающей весны, хотя бы то было не более как нечто слабое, неописываемое в воздухе и в пении птиц и тончайшие, едва заметные признаки зелени на сучьях изгороди. Эти легкие слова и взгляды составляют часть разговора души; и лучший разговор, по моему мнению, составляется главнейшим образом из обыкновенных слов, как, например, свет, звук, звезды, музыка, – слов, которых самих по себе действительно не стоит ни видеть, ни слышать, все равно что щепки или опилки; случается только, что они служат признаками чего-то невыразимо высокого и прекрасного. По моему мнению, любовь также великое и прекрасное дело; и если вы согласны со мною, то незначительнейшие признаки ее не будут для вас щепками и опилками, скорее они будут этими словами: свет и музыка, приводя в движение извилистые фибры ваших воспоминаний и обогащая ваше настоящее вашим драгоценнейшим прошедшим…