Он промыл мне голову этой вонючей дрянью, которая жжется. Потом зачем-то засунул мне в рот градусник и послушал сердце. Непонятно, какой мне от всего этого мог быть толк, но я послушно сидел и не отсвечивал. Мне нравились здешние врачи. Особенно те, которые возились с отцом. Жалко, что я не знал про это место, когда сломал щиколотку, я бы тогда сюда пришел, а не в больничку. Ненавижу больницы. Уж лучше в тюрьму. Но ничего не имею против врачей. Просто обычно смысла никакого к ним ходить. Ну, разве таблеток даст каких-нибудь.

– Температура немного повышена, – сказал он. – Я даю тебе направление в больницу, на рентген. Головой ударился ты на этот раз порядочно.

И улыбнулся. Как будто прекрасно знал, что на самом деле случилось. Но навидались они этого столько, что понимали – читать мне нотации сейчас бесполезно.

– Не-а, – говорю.

– То есть?

– Ни в какую больницу не пойду. Дайте мне только что-нибудь, чтобы не болело так.

И не успел я это сказать, как все вокруг потеряло цвет и закрутилось, а в ушах появился какой-то звон, такой громкий, что все заглушал, и мне пришлось схватиться за кушетку, на которой я сидел, а то бы свалился.

Врач меня подхватил и сказал с серьезным видом:

– В больницу, и без разговоров.

И ушел куда-то, наверное, бумажки оформлять. А я свалил по-быстрому. Никаких больниц. Знаю я, чем это кончается.

В аптеке я подрезал пачку аспирина и принял штук семь сразу. Немножко полегчало. Я знал, где можно разжиться сонниками, это бы меня сразу починило, но для Мотоциклиста сонники были ничем не лучше, чем настоящая наркота. Я, конечно, мог ему залить, что честно получил у врача, но сомневаюсь, чтобы это прокатило. Лучше не рисковать. После вчерашнего я готов был поверить, что он меня в самом деле может пришить, и даже не задуматься. Походя.

По дороге домой я прошел мимо дома Стива. Я знал, где он живет, хотя никогда у него не был. Но сейчас отец наверняка был на работе, а мать все еще в больнице, так что я решил, что ничего страшного.

Он заметил, что я иду, и когда я поднялся по ступенькам, уже стоял в дверях.

– Хрена себе! – сказал я, когда его увидел. – Это что вообще?

– Мне было положено быть дома к десяти, – сказал он тихо. – Я пришел в шесть утра.

– Это отец тебя так разукрасил?

– Заходи.

Я раньше никогда не был у него дома. Классный дом, мебель и ковры и полочки со всякой ерундой. Даже лучше, чем у Патти. Но у нее эти мелкие постоянно все крушат и ломают. Я сел на диван, осторожно, чтобы ничего не повредить. Надо же, мать в больнице так долго, а все равно все так убрано.