Отец тоже стоял, ухватившись руками за прутья. Его руки и ноги не были закованы в кандалы. Мальчик посмотрел на эти знакомые руки, которые без тряпки поднимали горячую крышку с котла, открывали печку без кочерги и делали другие необыкновенные вещи. Уж отец наверное мог бы задушить своими руками жестокого тюремщика с бычьей шеей.

Отец взглянул на мальчика и сказал:

— Сынок…

По дороге в город мальчик думал о том, что скажет отцу. Он составлял рассказ, что мать продала грецкие орехи в лавку и купила продукты для пирога, что его маленькие братишка и сестренки чувствуют себя хорошо, что никто из чужих не проходил мимо их дома и что он не нашёл тела Саундера. Он собирался спросить отца, в каком месте на дороге к нему пристал Саундер в первый раз, когда был ещё совсем маленьким щенком. Он ещё и ещё раз повторял дорогой свой рассказ, добиваясь, чтобы голос не дрожал и не перехватывало дыхание, потому что мать наказала: «Что бы ни случилось, сынок, оставайся веселым и не расстраивай отца».

Но сейчас мальчик испытывал одновременно и ненависть и жалость, от чего голова у него шла кругом. Прутья двери в одном месте были вырезаны в виде окошка, около которого с внутренней стороны прутьев была прикреплена плоская железная полка. Мальчик забыл крышку от коробки на полу. Он протолкнул коробку в окошко и сказал:

— Это был пирог, до того как…

Он не смог закончить фразы. У него перехватило дыхание, и вся его подготовка к рассказу пропала зря.

— Саундер, кажется, остался жив, — наконец вымолвил мальчик. Он понял, что отец очень горюет, потому что тоже замолчал на какое-то время, словно и у него перехватило дыхание.

— Я скоро вернусь домой, — сказал отец немного погодя.

Из глубины коридора донёсся громкий утробный хохот, и кто-то крикнул:

— Послушайте-ка, что болтает этот негр!

— Скажи ей, чтобы она не горевала, — почти шёпотом добавил отец.

— Саундер не умер под хижиной. — Мальчик не смог при этих словах сдержать дрожи в голосе.

— Скажи ей, чтобы она больше не присылала тебя.

Паузы между фразами всё увеличивались. Отец перестал смотреть на мальчика и перевёл взгляд на пирог.

— Если выстрелом ему не повредило внутренности, то он может вылечиться в лесу, — добавил мальчик.

Опять наступило долгое молчание, которое разорвал громкий лязг захлопнутой железной двери.

— Скажи ей, что я пошлю весточку с проповедником.

Краснолицый верзила-тюремщик с бычьей шеей открыл дверь, ведущую в коридор, и заорал:

— Свидание окончено!