— Я.

— В ходе плановой проверки мною выявлены нарушения правил пожарной безопасности в занимаемом вами помещении. Будет составлен акт, вы его подпишете. Акт я передам вашему руководству. Может стать основанием для депремирования, — в период сразу после вылупления из личинки голос насекомого звучит действительно угрожающе, с годами интонации беднеют, падает громкость, и теперь по выразительности его песня мало отличается от сухого шороха секундных стрелок.

— Что-то серьезное? Чайник? — Эбергард нашел в телефоне «Дядя Юра Еременко», нажал «Вызвать». — Нет громоотвода?

— При сильном задымлении может сыграть роковое значение. Должна быть табличка с указанием «Выход» на двери.

— Да? Так у нас вроде есть, — дядя Юра не отвечал, может, совещание, селектор, встреча, просто, но теперь всё казалось — не просто, ничего, больше Эбергард его не увидит никогда в жизни (а тут же горячо замечталось понадобиться дяде Юре: позвонит, умолять будет о встрече… И уж Эбергард тогда…).

— Есть. Но буквы плоские. А должны быть — объемными, — насекомое, страшась, будто раздевая пьяную спящую незнакомку в железнодорожном купе, плавно потянуло застежку, распуская молнию на папке.

— Давайте как-то решим.

— Три тысячи, — молния также бесшумно сошлась, — и прощаемся с вами до следующего года.

Выложил трилистником деньги на столешницу, чтобы случайно не коснуться щупалец, и без чаепитий, прощаний и проводов спешил уже по четвертому этажу — торопился на выход провожающим по объявленному к отправлению вагону — а то так и уеду: не смотри, не смотри из окон на стоянку, не ищи знакомых лиц, в местах, куда он дорос, не встречалось простых решений: одной таблеткой, нажатием кнопки, но искал он сейчас — решения такого, его же уволили, должны хоть за это — освободить!

— На месте?

Зинаида будто ждала именно сегодня, именно его — всему, чему научилась: уперлась застекленными глазами, обрезала ножницами цепляющиеся щупальца, строжила брови:

— Сегодня у господина Хассо нет приема. Господин Хассо уезжает в мэрию, уже вызвал машину. Он не один, — и глядела с ужасом, как Эбергард без наглости («вот тут, самый краешек») присаживается на диван и — не с первого раза (вот только где ошибся — показал, что гуляет под кожей и жжет!!!) ловит пальцами верхний из журналов для приличных посетителей.

Зинаида вскочила (раньше — не могла!) и в два шага — рядом, махнула очками над его макушкой:

— Здесь приемная первого заместителя префекта! Здесь нельзя ожидать, если вы не записаны. В любую секунду может зайти префект! Я же не знаю, — и она, себе удивляясь, закончила почему-то шепотом, — кто вы.