Лене вдруг показалось, что за краткими ответами гостя скрывается какой-то древний таинственный смысл.

– Это брат мой приехал, Лена! Он особенный. Он всегда таким был, молчуном. А поближе его узнаешь – настоящий человек, душа… Помнишь, брат, мы фильм смотрели… у нас, на “Верном”… “Полосатый рейс”. Вечно у нас старье крутили, из года в год одно и то же. Рядом с тобой сидели на лавке. Тогда слух пошел, что Марианну, буфетчицу, ну эту, Назарову, дрессировщицу, ее после фильма… через три года… на дрессировке тигр съел.

– A-а… Был такой слух, – подтвердила Лена.

– А сколько у нас про Саблина трещали! Помнишь?

– Помню, – осторожно согласился Аман.

– Саблин? – переспросила Лена. – Кто такой Саблин?

– Ты всё равно не знаешь! – Виктор отмахнулся возбужденным хватательным жестом, ловя и убивая ее вопрос на лету.

– На суше ничего не знали, – спокойно вступил Аман, глядя Лене в глаза из сумерек, – у нас весь флот гудел. Замполит на “Сторожевом”, в Риге они стояли. Короче, он подбил команду бунтовать, капитана заперли. Вроде они “Броненосца «Потемкина»” повторяли… Потом он к “Авроре” причалил в Ленинграде, и с ним лично Брежнев связался, а он его матом послал, и их тогда бомбить начали. Расстреляли его. – Гость делался неразличимым. – За наших жен. За наших самых хороших. У тебя хорошая жена!

Виктор, поперхнувшись, заколотил себя по спине, наклонился под стол, отфыркиваясь. Аман спросил предупредительно голосом верного джинна:

– Вы не татарочка?

– С чего вы взяли? – Лена засмеялась.

Она смеялась дольше приличного.

Запила смех, горло перехватило, потом снова стала смеяться и, смеясь, пожалела, что у нее короткая стрижка: сейчас бы распустить, рассыпать волосы, взметнуть длинными над головой.

– У меня отец с Украины, – сообщила, перебарывая смех, – а деда у меня Динарычем звали, мама мне говорила. Она казачка была, а прадед, получается, Динар… Это какая нация?

Зажегся фонарь на улице, и облик Амана проступил из тьмы.

– Точно наша! – он потирал руки.

– Да кто ее поймет: татарка, башкирка… Господи, баба обыкновенная… – Виктор облокотился о стол и одышливо спросил: —Ты чо думаешь, я сам ее нашел? Встретил где-то? Подсунули! – Он хохотнул, по-свойски коснулся бутыли, как будто это она устроила ему брак.

– Подсунули меня, говоришь? Ты что такое говоришь? – Лена привстала, потому что кровь смачно и обильно плюнула изнутри, заливая злой теплотой глаза, лицо, шею, грудь.

Ей вдруг стало ужасно обидно, захотелось уйти в дом, лечь с дочерью в комнате и не показываться.

– Зачем ссоритесь? Повезло тебе. Хорошая твоя жена. Очень хорошая… Вам двоим повезло.