- Потом-то я смекнул, чьих это рук дело, - понизив голос, продолжал бродяга. - Щербатый Лойза, больше некому - кто еще позарится на такой марцифаль...[114] Шонька[115] сопливый, а туда
же - на мокрое пошел! И сгорел бы, когда б не Венцель-на-все-руки - я сразу, как только огляделся в подвале, заприметил на полу перо[116] этого шкета и мигом спроворил его к себе в ширман[117], чтоб легавые, когда шмонать будут лавку, не надыбали его. Да и как этот молокосос в подвал просочился, я знаю... Ход там подземный есть... - Он вдруг резко прервать свою речь, настороженно прислушался и, бросившись на нары, задал такого храпака, что его, наверное, и во дворе было слышно.
И тут же загремели засовы на дверях, вошел надзиратель и, окинув меня подозрительным взглядом, принялся расталкивать моего продувного сокамерника, который знай себе храпел, как будто месяц не спал.
Я же, спрятав на груди заветный листок, извлеченный из башмака бродяги, безучастно взирал на отчаянные попытки «цирика» разбудить Венцеля-на-все-руки; наконец, после многочисленных тычков в ребра, тот продрал свои очеса, зевая уселся на нарах и, нехотя повинуясь взбешенному конвоиру, неверными шагами еще не проснувшегося человека вышел вон...
Сгорая от нетерпения, я дрожащими руками развернул письмо Харузека и впился глазами в нервно скачущие строки.
Мой дорогой, безвинно пострадавший друг и покровитель!
Неделю за неделей ждал я, что Вас наконец освободят - но видно, напрасно, какие только шаги ни предпринимались мной, чтобы собрать доказательства Вашей полной непричастности к инкриминируемому Вам делу, - никаких документов, способных убедить следствие в Вашей невиновности, мне обнаружить не удалось.
Я неоднократно обращался к следователю с просьбой ускорить производство по Вашему делу, но всякий раз получал один и тот же шаблонный ответ: он бы рад, но, увы, ничего нельзя поделать - подобного рода вопросы находятся в ведении государственной прокуратуры, и никто не вправе оспаривать решения сей высокой инстанции.
В общем, обычные чиновничьи отговорки!
Но не все потеряно, мой друг, час тому назад мне удалось выяснить кое-что такое, что вселяет в меня уверенность в дальнейшем успехе: я узнал, что Яромир продал Вассертруму золотые карманные часы, которые он нашел сразу после ареста своего брата Лойзы в его постели.
В «Лойзичеке», куда, как Вам, наверное, известно, частенько захаживают агенты сыскной полиции, прошел слух, будто бы часы Цотманна - факт смерти сего бесследно пропавшего господина все еще не установлен, ибо тело его так до сих пор и не обнаружено, - нашли при обыске в Вашей квартире, они-то и являются главным