— Я пойду, попытаюсь…

— Сейчас?

— Да, сейчас.

Прежде чем уйти, Кара де Анхель обернулся, нежно погладил ее по щеке.

— Спо-кой-ней!

Дочь генерала Каналеса подняла заплаканные глаза.

— Пожалуйста, идите, узнайте…

XIII. Аресты

XIII. Аресты

Ни свет ни заря выбежала из дому жена Хенаро Родаса. Мужа оставила в постели (так и не раздевался, валяется, будто кукла тряпичная!), а сыночка в корзине-колыбельке. Шесть часов утра.

Били часы на башне собора, когда Федина постучалась у дверей генеральского дома. Даст бог, не рассердятся, что рано, думала она, не выпуская из рук молотка. Что там с ними? Выйдут или нет? Надо поскорей генералу сказать, что Лусио Васкес этому идиоту, мужу моему, рассказывал.

Она перестала стучать и, ожидая, пока выйдут, размышляла: наговорили на него нищие, будто он убил полковника у Портала Господня… придут его забирать сегодня с утра… а самое плохое — сеньориту хотят украсть…

«Это уж хуже всего! Это уж хуже всего!» — повторяла она про себя и стучала, стучала.

Екнуло сердце. Неужто уже забрали? Ладно, на то он и мужчина. А вот сеньорита… Упаси господи! Срам какой!.. Помереть мне на этом месте, не иначе как из этих, бесстыжих… Понаехали, гады! Это у них в горах так заведено.

Постучала еще. Дом, улица, воздух — как барабан. Господи, не открывают! Чтобы занять время, она стала разбирать трактирную вывеску. «Ту-с-теп»… Да, не больно-то много написано!.. А, нет, вон по бокам фигуры нарисованы, с одного боку — мужчина, с другого — женщина… У нее изо рта надпись «Станцуем-ка тустепчик!», а у него в руке бутылка, а за спиной тоже написано — «Благодарствую».

Она устала стучать — нет никого или нарочно не открывают — и толкнула дверь. Рука провалилась неизвестно куда. Не заперто у них, что ли? Она подобрала подол вышитой юбки и, мучимая недобрым предчувствием, прошла через переднюю. Вошла в коридор, где никто ее не ждал. Действительность настигла ее, впилась холодной дробинкой. От лица отхлынула кровь, остановилось дыхание, остановился взгляд, оцепенели ноги. Она увидела цветочные горшки, сброшенные на пол, птичьи перья, истерзанные ширмы, разбитые окна, взломанные шкафы, бумаги, и платья, и стулья, и ковры — все растоптано, все стало хламом за одну ночь, мертвым мусором, постылым, грязным, без души…

Служанка Чабелона, которой пробили череп, бродила призраком по развалинам покинутого жилья — искала сеньориту.

— Ха-ха-ха-ха! — хохотала она. — Хи-хи-хи-хи! Где ты, Камила?

............................

Почему никто не отзывается?… Иду! Иду! Иду!