И вдруг папа страшно закричал:
— Да не трепи ты языком, пустомеля этакая! Раз говорю, что сжечь надо, — значит, надо!
Но писем все же не сожгли. Решили ожидать последнего момента.
11 октября
11 октября
На улицах расклеены телеграммы: «Волосово противником взято». А в почтамте на каждом лице — светлый праздник.
Наша канцелярия превратилась в клуб для всей экспедиции. Собираются с утра и радостно обсуждают новости с фронта. Спрашивают меня:
— Ну, что, Фея Александровна, Волосово-то взято? Будете еще спорить?
Это спрашивает Тюрин. Расставил широко ноги, уперся руками в бока и ждет ответа.
Взглянула в его смеющиеся глаза, и клубком подкатило к горлу судорожное, злое напряжение. Вскочила из-за стола и хотела крикнуть на всю канцелярию, и вдруг крик точно сорвался и упал. Опять опустилась на стул и говорю тихо:
— Мне теперь все равно.
Тюрин насмешливо развел руками.
— Вот тебе и на! Все равно! А кто еще недавно говорил и топал ножкой: «Не придут, не придут, не придут»?.. Однако, Фея Александровна, нечего сказать, — тверды вы в своих убеждениях!
Но я опять только повторила:
— Мне все равно.
Он засмеялся и пошел к галдящей кучке.
12 октября
12 октября
Слышно уже, как стреляют. Близко-близко.