— Я понимаю…

Ее разочаровало хладнокровие отца.

— Ты взрослеешь, детка. Через несколько лет ты и сама выйдешь замуж. — (Интересно, насторожился Мик, не за меня ли? Он подумал о будущем. Если его дела и дальше так пойдут, он никогда не сможет жениться! Вид у него стал такой же печальный и несчастный, как и у Карен.) — Понятно, она хочет устроить свою жизнь, пока еще не поздно.

Разрешив Кевину играть с тарелкой и ложкой, Дженни поднялась и направилась к двери.

— Я приготовлю тебе завтрак, Эрик.

Она задержалась на пороге и, убедившись, что Мик с Карен не смотрят на нее, кивнула мужу, чтобы он вышел. Мистер Лодж не двинулся с места, но, когда на кухне загремели кастрюли и забулькала вода — Дженни решила приготовить чай, взял со стола заварочный чайник. Он стоял на пластмассовой подставке, на которой был изображен котенок в цилиндре.

— Я на минуту. Принесу вам еще чаю. — Выходя из комнаты, он включил радиоприемник, стоявший на сервировочном столике у дверей. Там на нижней полке лежала игра-головоломка: триста кусочков, из которых нужно сложить Хэмптон-Корт[16].— Послушайте. С музыкой все же веселее.

Он усилил звук, улыбнулся им с порога и через лестничную площадку отправился на кухню. Радио было включено на вторую программу, Мик и Карен без особого восторга слушали попурри из модных мелодий из «Ученого короля».

Песенка «Поцелуй меня, Кейт» тоже не вызвала оживления. Карен встала и выключила приемник.

— Не выношу эти песенки. Сразу чувствуешь себя девяностолетней старухой.

В комнате наступила тишина, и оба слышали разговор на кухне, хотя мистер Лодж и Дженни говорили приглушенными, торопливыми голосами.

— Она не может здесь жить, пойми, Эрик, — сказала Дженни.

— А разве она собирается?

— Да это и слепому видно. Зачем же она тогда сюда пожаловала?

— По-моему, она хотела сделать мне сюрприз.

— Я тоже так думала, пока не увидела ее сумку с вещами.

— Но это же ничего не значит. Сама знаешь, у этих молодых семь пятниц на неделе.

Карен застыла у стола, неотрывно глядя в окно, повернувшись спиной к Мику. Улица за кисейной занавеской тонула в тумане, дома были какие-то серые и размытые.

— Во всяком случае, скажи ей все начистоту. Здесь ведь яблоку негде упасть.

— Но ведь денька два можно потерпеть?