— Мы переночевали у отца Карен. И вообще, с чего вы так переполошились? Можно подумать, меня месяц не было дома.

Ему никто не ответил, молчание затягивалось, и Мик испугался не на шутку. А вдруг им стало известно о краже и проданных сигаретах? Джулия допила чай и посмотрела на него.

— К тебе Алан заходил.

Она улыбнулась — ясно, визит Алана не имел никакого отношения к причине переполоха. Джулия просто так сказала, чтобы напряжение разрядить.

— Алан? А я и не знал, что он приехал. Что он сказал?

Но Джулия не успела ответить, отец снова принялся орать:

— Сидел бы на месте, а не шлялся, знал бы, что он сказал!

Он смял злосчастную записку Мика и поднял руку, будто собирался запустить этим комком в Мика. Но вместо этого метнул его в огонь. Языки пламени впились в бумагу, конверт распрямился, и мистер Уолш точно сбросил напряжение; плечи поникли, все тело обмякло; глядя в огонь, он медленно и отрешенно покачивал головой.

Он проследил, как конверт превратился в черный пепел, потом повернулся и стремительно вышел.

Спустя минуту-другую, когда стало ясно, что отец не вернется, Мик повернулся к матери:

— Что это с ним? Можно подумать, я убийство совершил или что-нибудь в этом роде.

Миссис Уолш покачала головой и снова поставила чашку с блюдцем на подлокотник.

— Не в том дело. Это вовсе не из-за тебя, Мик.

— А из-за чего?

— Просто ты подвернулся ему под горячую руку, вот он на тебе зло и срывает.

— Но почему? Что случилось?

Миссис Уолш изо всех сил крепилась, чтобы не заплакать.

— Сегодня утром ему сообщили. Его уволили.

Алан сделал глоток и протянул Мику с Карен другую фотографию. Они сидели в баре «Лошадь и жокей» — в том самом, с которого ребята начали свой прощальный вечер накануне отъезда Алана в Северную Ирландию.