Чистые, естественные краски природы были словно омыты прозрачным, безмятежным светом. На изгородях местами виднелись яркие побеги, похожие на холодные языки пламени, а ветви были окутаны облаками фиолетовых почек. Со старого тиса на склоне холма на удивление молчаливо и уверенно вспорхнули две коричневые совы: я спугнула их своими шагами и взглянула на птиц, будто на старых друзей. Вернувшись домой, я решила чаще выходить на улицу и, вместо того чтобы сидеть в помещении, предаваясь бесполезным раздумьям, брать от природы по максимуму, общаясь с братьями нашими меньшими, раз уж они не представляли для меня угрозы.

Если б я только знала, что меня ожидает, едва я переступлю порог! Но у меня не было никаких дурных предчувствий — напротив, как я говорила, такого оптимизма я уже не испытывала бог знает сколько времени. Помню, войдя через калитку в сад, я вспомнила о человеке по имени Дэвид П., с которым недавно познакомилась. Он находился в том же положении, что и я, ожидал результатов слушания своего дела, и меня восхищали его уравновешенность, мужество и выдержка в условиях почти невыносимого напряжения.

— Как вам удается сохранять такое спокойствие? — спросила я, уже готовая поверить, что он обладает какими-то секретными сведениями или, возможно, пользуется влиянием в официальных кругах. Я также отметила, что среди всех обвиняемых, с которыми я встречалась, лишь у него был беззаботный, даже счастливый вид.

— А что проку нервничать? — ответил он. — Уверяю вас, никакие треволнения не повлияют на окончательный исход. Я даже склоняюсь к мысли, что лучше вообще поменьше думать о наших делах: если ты доверяешь своему консультанту, можно смело положиться во всем на него. А что касается довольного вида, в жизни есть еще много поводов для радости. По-моему, главный секрет в том, чтобы сосредоточиться на вещах, которые у тебя не отнять, — например, прошлое, деревья, поэзия…

Конечно, я часто вспоминала этот разговор и раньше, но только теперь (какая ирония, что понимание пришло именно в эту минуту!), кажется, поняла, как применить слова Дэвида к себе.

Поглощенная этими мыслями, я вошла в дом. Как раз доставили послеполуденную почту: почтальон просунул письма в дверную щель, и они валялись на полу. Я наклонилась за ними и поначалу не заметила ничего интересного: рекламный буклет да парочка то ли счетов, то ли квитанций. Но затем под каталогом электрических лампочек я увидела голубой официальный конверт, нащупала до боли знакомую плотную бумагу, и сердце екнуло.

Вплоть до этой минуты я даже не догадывалась, что может находиться в письме. С тех пор как началось судебное разбирательство, на меня изредка сваливались эти голубые документы — либо пустой бланк, либо двусмысленное сообщение или выписка из какой-то непостижимой «синей книги». Поэтому, ни о чем не подозревая, я решила, что это очередное известие такого рода. Даже вскрыв конверт и прочитав вложенную бумагу, я поначалу не могла вникнуть в смысл послания.