– Так, брат, на всякий случай…

ПАКИСТАН. 5 июля 1988 года

Солнце поднимается над заснеженными горными вершинами огромным огненным диском. Высоко в небе кружит ястреб, высматривая добычу. Несколько десятков мохнатых верблюдов нехотя шаркают по извилистой горной тропе, распугивая выбравшихся змей и ящериц, вылезших погреться на раскалившуюся тропку. Погонщики нехотя понукают верблюдов. Кто-то протяжно напевает тоскливую песню. Эта безыскусная колыбельная, жара и выкуренный гашиш действуют на моджахедов убаюкивающе. Почти все они, кроме дозорных, дремлют. А кое-кто и вообще спит, громко храпя.

Спал и старик Мутталиб-ака, уронив голову на впалую грудь. Он что-то бормотал во сне, то и дело вздрагивая и тяжело вздыхая.

Сарматов лежал на повозке и наблюдал за происходящим. Его верблюд шел в караване десятым. Всего на верблюдах ехало двенадцать человек. Один верблюд для поклажи. Тихо, стараясь не шуметь, Сарматов достал из-за пазухи пистолет и, вынув из него обойму, пересчитал патроны.

– Десять, – вздохнул он, вставив обойму обратно. – Плюс один в стволе. Даже если каждого с первого выстрела, все равно не хватит… Интересно, а что же все-таки за птица этот их начальник?..

И вдруг Сарматов вздрогнул оттого, что над самым ухом услышал ломаную английскую речь.

– Как ты себя чувствуешь, шурави?

С трудом повернув голову, Сарматов увидел, что рядом с ним на своем вороном жеребце едет сам Али-хан.

– А как может себя чувствовать человек в моей ситуации? – вопросом на вопрос ответил Сарматов. – Хуже некуда.

– Хуже как раз есть куда… – ухмыльнулся пакистанец. – Хуже, когда уже ничего не чувствуешь.

– Ты уверен, что это хуже? – Сарматов за пазухой сжал рукоятку пистолета.

– Не знаю. Пока не пробовал! – Али-хан вдруг засмеялся. – А когда попробую, вряд ли смогу кому-нибудь рассказать.

Смеялся Али-хан громко и заразительно. Только глаза его оставались холодными и колючими. И это не ускользнуло от внимания Сарматова.

– Куда меня везут? – слабым голосом спросил майор.

– Как, разве твой американский друг не сказал тебе, куда вы направляетесь?

– Когда мы виделись с ним в последний раз, нас сильно достали русские вертолеты, от которых мы и пытались отстреляться, – ответил Сарматов.

– Русские вертолеты… – Али-хан удивленно вскинул брови. – А сам-то ты кто? Может, ты таджик? Или афганец? Но, знаешь, что я скажу, не похож ты ни на того, ни на другого.

– Я русский, если ты об этом хотел спросить, – ответил Сарматов.