– Подполковник… – машинально поправил генерал, еще не до конца осознав смысл услышанного. – Что сделал?..

– Перерезал вены бритвой… – пояснила женщина. – Его обнаружил дежурный врач. Очень большая потеря крови, но есть надежда…

– Как? Как это надежда?! Постойте, тут какая-то ошибка! – генерал вскочил со стула. – Этого не может быть. Я же с ним только вчера…

– В тумбочке нашли записку, – спокойно, будто описывая нечто совершенно обыденное, продолжала женщина. – Вам прочесть?..

– Читайте, – генерала охватила безумная нервная дрожь.

– «Не хочу больше занимать его место», – тихо начала читать женщина.

– Это все?

– Да, все.

– …Родственников оповестили? – упавшим голосом спросил генерал после длинной паузы.

– Так точно.

– Дурак! – вырвалось у генерала.

Помолчав еще немного, он положил трубку и только после заметил, что пальцы у него испачканы растаявшим шоколадом…

– Дерьмо! – со злостью пробормотал он, вытирая руки носовым платком. – Вся жизнь – дерьмо!..

* * *

Руки дрожали и не хотели слушаться. Мушка пистолета гуляла так, что почти невозможно было поймать на прицел белую чалму одного из моджахедов. Сарматов на мгновение закрыл глаза, стараясь собраться, выровнять дыхание.

Вертолет гудел уже совсем рядом.

Моджахеды еще ни о чем не подозревали. Глазели по сторонам, громко переговариваясь о чем-то на фарси.

Потом один из них нехотя слез с верблюда и направился за камни, расстегивая на ходу штаны.

– Ну, иди, иди, дорогой… – прошептал майор, доставая из-за пазухи отобранный у Али-хана кинжал.

Все произошло почти мгновенно: «дух» повалился на землю, даже не успев вскрикнуть. Зажав ему рот ладонью, Сарматов выдернул кинжал из залитой кровью шеи, и моджахед, два раза дернув ногой, затих навсегда.