– Простите, как ваше имя?

– Монах Тото. Бедный, вечно молящийся монах Тото.

– Вы могли бы уже и догадаться, что меня интересует имя, а не псевдоним или ваша служебная кличка.

– «Служебная кличка»! – мило улыбнулся водитель. – У вас это получилось несколько по-собачьи. Кстати, зовут меня в любом случае Тото. Бедный, вечно молящийся…

– Вам известно, где находится вилла архитектора Кардьяни?

– Вилла Кардьяни? – переспросил Тото, не отрывая взгляда от дороги. – Что-то слышал о такой. Она вас очень заинтересовала?

– Мы должны свернуть к ней.

– Должны?

– К вилле Кардьяни, – приказала Мария.

Она сидела на заднем сиденье и могла видеть только чертовски смазливый профиль монаха Тото – этого странного красавчика-монаха с выправкой гвардейского офицера, явно немонашеской мускулатурой и пистолетом в кобуре подмышкой.

Он явился к ней через час после разговора с Паскуалиной, в новом, старательно подогнанном под свою изумительную фигуру монашеском одеянии из великолепного английского сукна, красивый и величественно неприступный, словно изгнанный из стен Ватикана, но не отчаявшийся святой. Явился, чтобы смиренно произнести: «Мне приказано сопровождать и охранять вас. Если будет на то ваша воля».

«Так это вам приказано быть моим тело-храни-те-лем?» – едва сдержала улыбку княгиня, вспомнив скабрезное толкование этого слова в устах Паскуалины.

– Если будет на то ваша воля, княгиня Сардони.

«Могу ли я воспротивиться своей волей тому, что уже стало волей Господней?» – лукавила Мария. Что уж тут говорить, парень понравился ей. Знать бы только, в каких отношениях с ним сестра Паскуалина. Как давно. И каким образом они познакомились.

– Почему вы считаете, что мы обязательно должны побывать на вилле архитектора, или кто он там? – как бы между прочим поинтересовался Тото.

– Вилла-замок Карпаро – так она называется. Километра через три у дороги появится полуразрушенная часовня. Мимо нее от шоссе отходит неприметная дорога, которая ведет через лес. Это и есть путь к Карпаро.

– Что у вас там: дела, свидание?

– Вы всегда намерены любопытствовать столь откровенно?

– В конце концов, я телохранитель.

– Ну и храните мое тело, не пытаясь влезать в душу, – довольно нелюбезно посоветовала Сардони. – Разве что вы собираетесь стать и моим душехранителем. По совместительству.