Сразу несколько человек подключились к разговору. Весть о появлении бандитов в горах, неподалеку от села, была не нова, но всегда вызывала много толков. Ахмадей внимательно слушал людей, желая выловить что-то новое.

— Меня не тронут, — категорично заявил Магомед и для пущей убедительности даже воздух рукой рубанул.

— Заговоренный ты, что ли? — спросил кто-то. — Или у тебя машина бронированная?

— У этой банды эмиром Латиф Мухаметдинов.

— Говорят так, но точно никто не знает, — возразил тот же человек.

— Я точно знаю, — сказал Магомед как отрезал. — Мне его дед, старый Абдул-Азиз, привет от Латифа передавал. Я с ним в школе за одной партой сидел, лучшим другом был. А детская дружба — она крепкая. Не тронут мою машину.

Из всех сегодняшних новостей именно эта, конечно же, была самой важной.

Старый Ахмадей не хотел сваливать их в кучу у себя в голове. Его очередь к этому моменту как раз подошла. Дальнейший разговор он не поддержал, купил все то, что ему было нужно, вышел из магазина, осмотрелся с высокого крыльца и заспешил домой.

Там он оставил сумку с продуктами в углу у порога. Потом Ахмадей вытащил из кармана старого грязного ватника, висевшего на гвозде сразу за входной дверью, мобильный телефон, в память которого был загнан только один-единственный номер. Сначала он проверил баланс, убедился в том, что деньги ему в очередной раз переведены, и только потом нажал кнопку вызова.

Мой аппарат зазвонил, когда я возвращался с завтрака из офицерской столовой. Мне потребовалось время на то, чтобы вытащить его из кармана, упрятанного глубоко под разгрузку и под бронежилет.

Я опасался, что человек, желающий со мной поговорить, сбросит вызов, поэтому поспешил ответить, даже не посмотрел на определитель номера:

— Старший лейтенант Трилуков, слушаю вас.

— Здравствуй, Артем Борисович, — раздался знакомый старческий голос, сильно дребезжащий и вибрирующий на высоких нотах.

После этого старый Ахмадей тут же привычно хихикнул, словно опознавательный знак подал. После этого его ни с кем спутать было невозможно, несмотря на отвратительное качество местной связи.

— Здравствуй, Ахмадей Рустамович! Очень рад тебя услышать.

— Так уж сильно рад? — Старик вроде бы как сомневался в наличии у меня такого вот чувства к нему.

Надо сказать, что он был совершенно прав. Этот субъект мне откровенно не нравился. Я вообще не люблю стукачей, тем более по призванию, по зову сердца. Но мне приходилось сотрудничать с такими типами, иначе был риск вообще без разведданных остаться. Тем более что старый Ахмадей давал, как правило, проверенные сведения и ошибался очень редко. Моя нелюбовь, впрочем, не мешала нашему сотрудничеству.