– Понял, мы идем. Дождись напарника и выдвигайся вперед. Хозяинов, проверь путь часовых. Второе и третье отделения, вперед! – отдал я команду и пополз сам, соблюдая прежнюю дистанцию и одновременно являясь разделяющим звеном между отделениями. Второе отделение было впереди, третье – позади меня, в каждом отделении числилось по семь бойцов, не считая командиров, но все они были солдатами контрактной службы, следовательно, опытными и надежными. И, что лично мне всегда казалось очень важным, устойчивыми психологически.

Психология организма – это от природы, одному дано одно состояние, другому другое. Боевые навыки можно отработать до уровня среднего у любого человека, кроме откровенного дистрофика. Выше среднего – для этого уже необходимо иметь природные данные. Один имеет способности для рукопашного боя, другой – для стрельбы из снайперской винтовки, третий лучше всех владеет ручным пулеметом. Но вот психологическую устойчивость, если ее нет от природы, воспитать, мне кажется, невозможно. Хотя некоторые специалисты говорят, что этой устойчивости можно добиться с помощью «химии», то есть фармакологических препаратов. Однако мне кажется, что это не для спецназа, а для офисных работников или продавцов-кассиров в супермаркетах. «Химическая психология» человека является не чем иным, как флегматизмом и недопустимой заторможенностью. А в спецназе это недопустимо. При нашей работе повышенная чувствительность решает многое. И внешнее спокойствие, невозмутимость обязаны в бойце спецназа соседствовать со скоростью мышления и молниеносной реакцией на любое воздействие извне.

Я полз по камням, радуясь в душе современной системе экипировки «Ратник», имеющей наколенники и налокотники. Помню, когда нас учили ползать в военном училище, мы себе колени и локти под одеждой сначала натирали до мозолей, потом мозоли срывались, и образовывались участки открытого кровоточащего мяса. Об этом знали и наши командиры, но они считали, что офицер обязан уметь терпеть эту жгущую ноги и руки боль, и продолжали занятия. Придя на должности в бригады спецназа, мы не доводили солдат до такого состояния. Если у кого-то появлялись сорванные мозоли, отправляли такого человека на обработку к санинструктору. Может, это и было перестраховкой, потому что я лично не знаю человека, который бы умер от такой неприятности, и даже не слышал о таких.

А потом в обиход прочно вошли наколенники и налокотники, и ползать стало несравненно легче. Но для примера иногда приходилось рассказывать солдатам о том, как их предшественники еще несколько лет назад ползали в окровавленных штанинах, хотя в таких штанинах ползали только курсанты…