Или же он просто отключался от угарного газа и удушья.

Или…

Сквозь треск он слышит голос. Голос Лены

– Ты завтракать идешь?

Нет, это не треск. Это шум воды. Он стоит в ванной и бреется. Половина лица покрыто пеной, вторая половина уже выбрита. Он вздыхает, раздраженный, зачем его дергать и торопить.

– Сейчас! – кричит он. Вертит насадку бритвенного станка с острыми лезвиями под струей горячей, парящей воды, и смывает пену. Он прикасается обжигающей сталью лезвий к щеке, когда раздается этот звук. Он хмурится. Не показалось ли. Звук повторяется. Теперь он узнает звук – это дверной звонок. Кричит, чтобы звук дошел до кухни: – Лена, ты откроешь?

Он двумя движениями сбривает щетину с щеки, прислушиваясь. Ничего. Он опускает вниз ручку крана, выключая воду. Тянет руку к двери и открывает ее.

Входная дверь в конце коридора, который открывается сразу за ванной. Лена уже щелкает ручкой двери. Другой рукой она сжимает кухонную прихватку.

Он холодеет, слыша, как вскрикивает Лена. Она отшатывается назад, пытаясь дернуть ручку двери на себя, но снаружи ее распахивает какая-то сила. И за головой Лены он видит лицо того, кто звонил в дверь.

Животное с золотыми резцами резко выбрасывает руку. На костяшках кулака мелькает металл. Это кастет. Голова Лены запрокидывается, и от удара ее отбрасывает в сторону, на стену. Скалясь и обнажая свои желтые резцы, животное хватает Лену пятерней за лицо и с силой втыкает ее затылком в стену. В звенящей тишине он слышит хруст трескающейся кости. По позвоночнику опускается лед, заполоняя собой все. И он понимает, что это конец.