На экране я ничего не увидел. Впрочем, не совсем так: были какие-то тени, пятна, как если бы мы смотрели на пруд в безлунную ночь. По-видимому, директор заметил разочарование на моем лице.

– Не впадайте в панику, еще не все готово, – сказал он. – Наши специалисты используют программное обеспечение, чтобы сделать изображение более четким, пытаются добавить отсутствующие микроскопические точки, взяв их из соседних фрагментов. Тот же самый метод мы применяем, имея дело с поврежденными фресками.

Но меня действительно охватила паника; думаю, это случилось бы и с директором, если бы он знал, как много поставлено на карту. Молодой человек, сидевший за клавиатурой, посылал команды одну за другой. Лицо компьютерщика, белое как стена, выражало крайнюю степень напряжения, почти религиозную сосредоточенность. Было ясно, что он не сдался, и это действовало успокаивающе.

Медленно, сначала почти незаметно, но по мере того, как ускорялось вращение жестких дисков, все отчетливее проступали из темного океана какие-то очертания. По предупреждающим желтым сигналам, которые мигали на контроллерах, я понял, что система работает почти на пределе своих возможностей, но техники явно не собирались отступать. Я видел часть комнаты так, как если бы смотрел со стороны пруда с темной водой: фрагменты люстры, очертания окон, боковую сторону камина. Это определенно была библиотека Французского дома, La Salle d’Attente, – да как его ни назови, это, в конце концов, не важно. Я с трудом верил своим глазам.

– Кажется, есть изображение человека, – объявил бледный техник, не переставая щелкать клавишами.

Он показал на участок, который я про себя именовал «вода в пруду»: более темный, чем остальные, но с какими-то смутными очертаниями. Техник выделил его электронной сеткой, добавив максимум света и пикселей, и вот на экране появилось кожаное кресло. Оно было отчетливо видно!

Мои ладони вспотели, несмотря на бесперебойно работающие кондиционеры. Я уже мог различить неясные очертания головы, сгиб руки, кусочек шеи сидящего в кресле человека. Почти наверняка это был Додж. Техники не прекращали своих усилий, сигналы тревоги неистовствовали; темная вода, окружающая кресло, приобрела более четкие формы.

Додж был в комнате один.

Тем не менее директор и вся его команда повернулись ко мне, не скрывая ликования. Послышались радостные возгласы. План, который они продумали и осуществили, оказался успешным: им удалось получить изображение из неслыханной, невероятной среды. Без сомнения, это было выдающимся достижением. Но, увы, мне они ничем не помогли, и это тоже было совершенно ясно.