Глава 35

Глава 35

Мы с Маком пели «Midnight Special» и все старые миссисипские блюзы, когда неслись на юг в сгущающейся ночи по дорогам, которыми я ездил раньше лишь однажды. Я с ужасом думал, что, не дай бог, случайно пропущу поворот или выберу не ту развилку. Это могло стоить Маку жизни, которую я как умел старался спасти на вершине утеса.

Мы пели, чтобы защититься от угрожающей Маку потери сознания, которая могла случиться в любой момент. Пели, чтобы показать нос смерти, нашему невидимому пассажиру, и сказать ей: мы живы и любим жизнь, в этой машине сидят люди, которых не так-то просто забрать с собой, – их не одолеть без боя.

Пошел дождь. Мы ехали на юг, быстро продвигаясь вглубь страны. Лишь разбросанные в беспорядке огни маленьких ферм освещали границу между морем и сушей. Наконец я увидел поворот, который так долго высматривал, свернул, раскидывая в стороны гравий, и начал долгий спуск к уединенной рыбацкой деревушке. Когда мы достигли оконечности мыса, дождь усилился. У края воды сбились в кучу огни деревни. Я выехал на узкую улицу, которая показалась мне знакомой.

Мак впал в состояние полузабытья. Мой пиджак пропитался его кровью. Я вел машину одной рукой, другой тормоша друга, чтобы он не потерял сознание и продолжал бороться за жизнь.

От души надеясь, что навигатор не подвел меня, я повернул за угол и увидел общественный фонтан, окруженный увядшими цветами, со старым ведром, привязанным веревкой. Я знал, что цель близка. Остановив машину в темноте, я ощупью нашел электрический фонарик, прикрепленный к цепочке для ключей, и осветил ворота. Не хватало еще тащить на плечах полумертвого человека, долго стучать, а потом убедиться, что ошибся дверью.

Луч фонарика выхватил латунную дощечку на воротах. Написанная по-английски, не отшлифованная и выцветшая, она сообщала имя доктора, выпускника Сиднейского университета, перечисляла его медицинские и хирургические регалии. Впрочем, врачебная практика, которой занимался доктор, вряд ли могла служить хорошей рекламой этого замечательного учебного заведения.

Открыв дверцу машины, я взвалил Мака на плечи, распахнул ногой ворота и направился к парадному входу обветшалого коттеджа. Он уже был открыт: врач услышал, что перед домом остановилась машина, и вышел на порог. Его лицо напоминало неубранную постель, худые ноги торчали из мешковатых шортов, футболка была столь выцветшей, что стриптиз-бар, который рекламировала надпись на ней, по-видимому, закрылся много лет назад. Хозяину дома было на вид слегка за сорок, и, учитывая его пристрастие к спиртному, трудно было надеяться, что этому человеку удастся дожить до пятидесяти. Мне было неизвестно его подлинное имя: благодаря дощечке на воротах все окрестные турки знали его просто как доктора Сиднея, и, похоже, это его вполне устраивало.