Глава 58

Глава 58

Слава богу, мои опасения не подтвердились, хотя звук его кашля и нескончаемая череда прикуриваемых сигарет подсказывали, что конец фотографа гораздо ближе, чем он бы того желал.

Я проснулся еще до рассвета, подтащил раненую ногу к ноутбуку, вставил в прорезь походную флешку и принялся изучать файлы, добытые из компьютера Кумали.

Эта работа оказалась бы мучительно медленной, не будь большинство материалов на турецком языке. Эти файлы я вынужден был пропускать, но все же общее представление об их характере у меня возникло. Среди писем и рабочих файлов я не нашел ничего вызывающего подозрение. Самая большая ошибка, если ты не хочешь, чтобы посторонние прочитали твои материалы, – шифровать их. Ведь в этом случае типу вроде меня сразу станет понятно, где искать.

Как я и подозревал, когда еще сидел в гостиной Кумали, – ничего не было закодировано. Если у нее хватило ума оставить на виду криминальные материалы, то у меня не было никакой возможности распознать их. На арабском я тоже ничего не увидел, хотя были все основания подозревать, что женщина-коп знает этот язык.

Потерпев неудачу с файлами, я принялся за почту Кумали. К счастью, многие из писем оказались на английском. Я убедился, что у нее широкий круг друзей и знакомых, в числе ее корреспондентов были другие матери, чьи дети страдают синдромом Дауна. Среди сотен посланий только два привлекли мое внимание – оба от палестинской благотворительной организации, связанной с «Бригадой мучеников Аль-Акса», группой, нередко устраивавшей в Израиле взрывы при помощи шахидов-смертников. Письма подтверждали получение денежных пожертвований сиротскому приюту в секторе Газа. У меня сразу же возник вопрос: если Кумали действительно хотела помочь детям, почему она не отправила эти деньги в ЮНИСЕФ – детский фонд, действующий под эгидой ООН? С другой стороны, благотворительность – один из пяти столпов ислама. Если дарить деньги организациям, связанным с радикальными группами, – преступление, то мы вынуждены будем предъявлять обвинения половине мусульманского мира.

Я пометил эти два сообщения красными флажками и вложил диск с файлами из компьютера Кумали в конверт, адресованный Брэдли в Нью-Йорк. Как только откроется офис «Федекса», я пошлю ему это письмо курьерской почтой, а он передаст флешку Шептуну для дальнейшего анализа. Я взглянул на часы: было семь утра. Рановато, конечно, но мне не терпелось выяснить, жив ли фотограф.

Набрав номер, я долго ждал и уже собирался положить трубку, чтобы перезвонить позже, когда услышал, что меня раздраженно поприветствовали по-турецки. Извинившись, что веду беседу по-английски, я заговорил медленно, надеясь, что на другом конце провода меня поймут.