– А если рано или поздно в этом деле все-таки откроются новые обстоятельства? – поинтересовался Бен с горечью. – Как вы тогда поступите?

– Мы свяжемся с ними и попросим вернуться. Но я, как уже говорил вам, уверен, что это не понадобится.

Бен писал, что турок при этом мило улыбался.

Я уже упоминал, что вовсе не был удивлен. Разумеется, алчный шеф полиции Бодрума и продажный судья не могли не понимать, что своим расследованием я буквально загнал Камерон и Ингрид в угол. Тем не менее, стоило лишь ФБР слегка ослабить надзор, они пошли по пути многих поколений своих оттоманских предков – протянули руку за взяткой.

Бен писал, что ничего не мог поделать: обе преступницы уже покинули Бодрум, а уплаченные Камерон деньги означали, что все важные свидетели тоже разъехались. Бен думал, что можно попытаться вновь поднять это дело в Нью-Йорке, но был реалистом и понимал: у него мало надежды на успех, если обе женщины не возвратятся в Америку. Однако они располагали значительными денежными средствами и, конечно, не имели особой нужды вновь появляться на родине, а потому могли спокойно путешествовать по миру до конца своих дней.

Несколько минут я сидел в тишине, размышляя об этих двух женщинах и совершенных ими преступлениях, но даже тогда не вспомнил слова Ингрид о том, что на самом деле не понимаю и половины случившегося с ними.

Глава 49

Глава 49

Второе письмо, адресованное Джуду Гарретту через Овальный кабинет, было от Бэттлбо.

Оно оказалось написано гораздо лучше, чем я ожидал. Зная этого гиганта, я понимал, что он пролил немало пота, сочиняя свое послание.

«Я сидел в наручниках и кандалах, – писал он, – внутри автобуса с зарешеченными окнами вместе с десятью другими узниками. Мы пересекали взлетно-посадочную полосу аэропорта Ла Гуардия, чтобы попасть на рейс авиакомпании „Кон эйр“, которым нас отправляли в исправительную тюрьму в Канзасе, но тут два черных внедорожника с включенными сиренами заставили автобус остановиться. Парни, сидевшие внутри этих машин, наверное, были наделены серьезными полномочиями, если им позволили беспрепятственно разъезжать по аэродрому, но меня они не слишком заинтересовали. В то утро я написал Рэйчел, чтобы она меня не ждала, и сейчас пытался понять, как мне пережить пятнадцать лет заключения в Ливенворте».

Далее Бэттлбо рассказал, что два судебных исполнителя, сопровождавшие их в автобусе, все время подсмеивались над его габаритами и необычной внешностью. Конвоиры вышли навстречу мужчинам в костюмах, приехавшим на внедорожниках.

Старший этой группы – как выяснилось позже, высокопоставленный чиновник Министерства юстиции – предъявил свое удостоверение и начал выкрикивать команды. Осужденные наблюдали через зарешеченные окна, как судебные исполнители вернулись в автобус.