Грибоедов скатал шарик из мякиша, выщелкнул указательным пальцем и засмеялся довольно. Очевидно, попал, куда целил.

— Смотрите-ка, Сергей Александрович, молчун-молчун, а какую речь закатил!

— Могу ещё добавить, — продолжал неостывший Новицкий, — что именно такие люди, как князь Мадатов, как подполковники Греков, Швецов, как другие майоры, штабс-капитаны, поручики, есть люди, достойные описания. На них держится государство, на них опирается страна, надеется наш народ. На них, а не на, извините уж, милых вашему сердцу говорунов.

— Это вы перехлестнули, — пробурчал Грибоедов. — Не одной армией держится государство. А крестьяне, купцы, аристократия? Каждое сословие приходится к своему месту.

— Оспорить это никак невозможно. Но что же станется с посевами, лавками, особняками, если штыки и сабли не охранят их от зависти злобных соседей?

Грибоедов надул щёки и медленно выпустил воздух.

— Вам, Сергей Александрович, по роду ваших занятий везде мерещатся злобные физиономии. Это я, заметьте, не в осуждение, а только о реальном состоянии дел и умов. Так и, вообразите, обер-полицмейстер тифлисский пытался недавно посадить под домашний арест двух английских путешественников. Якобы приехали они в Грузию как агенты Аббас-мирзы.

— Как фамилии англичан? — быстро спросил Новицкий.

Грибоедов взглянул на него с удивлением:

— Линдсей и Макинтош. Вы знакомы?

— Нет. Но в горах я встречал англичанина. Впрочем, он представился иным именем.

— В горах британские агенты очень даже возможны. Но в Тифлисе? Зачем? Да сами же тифлисцы за минимальную плату перенесут персиянам всё, и даже свои бессмертные души![89]

— Так уж всё? — усомнился Новицкий. — И неужели же все?

— Ну, не все, — уступил Грибоедов. — Пусть трое из четверых... Хорошо, двое из троих. Вы довольны?

— Нет. Если вы так уверены, что местные жители настроены против нас, что мы здесь по-вашему делаем?

— Как вы сказали только что — оберегаем наши сословия: первое, второе, третье, а также четвёртое. Замечу, что собственные границы удобнее стеречь с внешней их стороны. И аборигенов заодно защитим. А если и стесняем, то, опять-таки, ради их пользы.

— Защитим же от персиян. О которых вы меня предупреждали. Там, в Тифлисе, помните, в доме Мадатова.

Грибоедов засмеялся. Улыбка хорошо шла к его лицу, как и ко всему округлому, рано располневшему телу.