Конечно, Никита Осадчий волновался, но держался молодцом. Даже, пожалуй, слишком хорошо для советского коммерсанта, нарушающего закон. Вместе они склонили-таки Шона Цзы к совместному бизнесу.
Уже пару поставок спустя хитрый лис Шон Цзы работал с Никитой Осадчим напрямую, бросив-таки, облапошив давнего проверенного делового партнера Шухраба.
«Он просто рожден для разведки!» – подумал тогда Шухраб, он же подполковник Иван Андреевич Гамов, наблюдая виртуозную работу капитана госбезопасности Василия Анатольевича Найденова, носившего псевдоним «Никита Осадчий».
Действительно, самым трудным для Василия Найденова были не «боевые будни», а рождение Никиты Осадчего: новое имя, новая внешность, новый круг общения и потеря любых старых связей. Ведь старший лейтенант Василий Найденов геройски погиб…
Гамов вспомнил о сигарете, которую все это время мял в пальцах, сунул в рот, раскурил.
– Ой, Никита, только бы башку твою не снесло от вседозволенности! – не раз говорил ему Гамов, когда о преступной группировке Осадчего уже заговорили всерьез в самых высоких кругах МВД и ФСБ.
– А по мне хоть сейчас завяжем, Иван Андреевич! – смеясь, отвечал Никита Осадчий. – В шпионов я еще в Афгане наигрался и государственными интересами сыт по горло. Уеду в деревню, буду коров пасти!
Но «пасти коров» Осадчему не разрешили. Родина еще нуждалась в его посреднических услугах. Всегда нужно было кому-то заплатить, кого-то подкупить, что-то профинансировать, проконтролировать денежные вливания за рубежом. Тут без структур и цепочек, созданных Осадчим, было просто не обойтись, ведь государство часто не может выступать от своего имени, дабы не скомпрометировать себя.
Он никогда не давал повода сомневаться в себе. Даже тогда, когда мог действовать безнаказанно, нагло, никогда не переходил грань.
Но сейчас, располагая информацией Андрианова о заминированном входе в цеха по обработке алмазов, санкцию на организацию которых давал сам, стоя в пустом школьном коридоре, генерал Гамов не знал, может ли
Не знал потому, что полчаса назад Найденов должен был выйти на связь, но телефон генерала молчал. Ничего утешительного не могла сообщить и наружка. Посланные за Никитой Осадчим Добрынин и Мозговой тоже как сквозь землю провалились.
«У него вариантов исчезнуть, как бычков на перроне! – продолжал думать Гамов. – А то, что устал он, так это без вариантов. Почти тринадцать лет иметь дело с уголовной сволочью… Я тоже, наверное, подумывал бы свалить со всеми пожитками в заранее заготовленное тепленькое местечко. Ушел бы, красиво хлопнув дверью… Черт! – Гамов одернул себя. – Почему молчат Добрынин и Мозговой? Почему Василий не выходит на связь? Если он исчез… – Гамов усмехнулся. – Даже пуля в висок проблему не решит…»