Старик крякнул.

– Неужто моя каша вкусней твоих изысков будет?

– Вкусней.

Помолчали. Каждый думал о своем.

– Каши-то сварим, – наконец произнес дед. – Вон ее, проросшей пшеницы-то, под лавкой в горшке, хоть торговать иди. Кладешь в чугунок, водой заливаешь да в печь. Вот и каша тебе готова. Потом маслицем кедровым сдобришь. Только в чугунок пшеницы с пол-литра сыпь. Она разбухнет. А то, по незнанию, целый чугунок-то наворотишь…

Хабаров настороженно посмотрел на деда.

– Ты зачем меня учишь варить кашу?

– Вертолет завтра утром прилетит. Так что обедать и ужинать тебе здесь.

– Вертолет? Ты ждешь кого-то?

– За тобой вертолет. Назад полетишь.

Старик внимательно посмотрел на него, взгляд был добрым, лучистым.

– Помру я сегодня, Саня. Пора мне. Закончил я здесь свои дела. Пора к Истоку.

– Как… – Хабаров поперхнулся хлебом, закашлялся.

Старик потянулся к нему через стол, кулачком постучал по спине.

– Не пугай… Не пугай так меня! – отдышавшись, выговорил Хабаров.

Старик вздохнул, улыбнулся.

– Я же тебе телеграфировал: «Приезжай меня хоронить». Чего ты побелел? Смерти бояться не надо. Чтобы долгая жизнь на этом свете не испортила тебя – бойся.

– Что за ерунда?! Я сейчас же вызову вертолет, полетим в больницу во Владивосток, а лучше в Москву. Полежишь, полечишься… Почему сразу умирать-то?!

– «Изнашиваются даже золоченые царские колесницы», – сказано в Дхаммападе. Все, что долго жило, должно умереть.

– Ты полон сил. Ты в здравом уме. Ты…