Пять групп были выброшены вблизи пусковой. Три из них выбрали один и тот же маршрут. Две избрали свой, особый путь.
Пробралась на пусковую лишь одна.
— Теперь вы знаете, где они пойдут, — сказал подполковник. — Выставите на маршруте засады.
Большинство диверсионно-разведывательных групп выбрали стандартный путь, потому что он был самым оптимальным. И вышли на пулеметы. Вышли сами.
Одна группа действовала по нестандартной схеме, по той, по которой на объект проникла учебная группа. Но этот путь был тоже закрыт.
Подполковник переиграл своих противников, получив из рук министра именные часы.
— И все равно это не то, ерунда это, — говорил он. — Мы взяли их, потому что мыслили так же, как они. Однотипно.
— Значит, правильно мыслили, раз взяли!..
— Неправильно! Мы подобны, мы живем в одной стране, учимся в одних школах, читаем одни книги… Это накладывает отпечаток на мышление. Вполне возможно, что француз, американец или китаец в этой ситуации действовали бы по-другому.
— Эк куда ты хватил!
— Нужно изучать не оружие, нужно изучать психологию противника. Воюют не винтовки, воюют люди!..
Именно подполковник начал впервые прогонять бойцов через морг. Он приводил их целыми подразделениями, расставлял вокруг столов, где происходило вскрытие, и заставлял смотреть. И заставлял брать в руки вынутые человеческие внутренности.
— Это что еще за самодеятельность? Ты что, совсем охренел?! — ярилось начальство.
— Это не самодеятельность, это психологическая подготовка бойцов.
— Копаться в потрохах?
— Да, копаться во внутренностях. Солдаты должны привыкнуть к виду смерти. Иначе, когда дойдет до дела, они будут зажмуривать глаза.
Его не понимали и объявляли выговора. А он гнул свою линию.
— Мы должны готовить людей к войне, а не к парадам. Им придется убивать. И придется умирать. Если они не преодолеют свои страхи, свою брезгливость теперь, то там, в реальных боевых, у них времени на это не будет. Враг им этого времени не даст.
И гнал подразделения в морги и на бойни.
— Когда я убил первого своего врага там, в Прибалтике…