Полина снова тронула меня за локоть:

– Посули им адрес штаб-квартиры, – беззвучно, одними губами проговорила она, когда я обернулся.

– С ума сошла? – вытаращил глаза я, не забыв, впрочем, отключить микрофон телефона.

– А что, Карфаген должен быть разрушен!

– Но не такой же ценой! Вспомни бойню на Волоколамке!

– Ну… В конце концов, я же сказала посули, а не выдай, – буркнула моя напарница, потупившись – похоже, мне удалось ее усовестить.

– Это и есть предложение капитуляции, – сухо проговорил я – снова в эфир. – Но относительно почетной капитуляции. Хотите думать – думайте. С Легатом вашим посоветуйтесь… – вот да, пусть начальство им объяснит про парадокс! – На все про все даю ровно десять минут. По истечении которых либо увижу вас на остановке трамвая, либо… Либо огорчусь уже по-настоящему. Со всеми, так сказать, вытекающими. Не знаю, что найду, вернувшись, в новой реальности, но вас троих в ней точно не окажется. А может, и в целом Легиона. Это все. Au revoir.

И, не дав собеседнице возможности немедленно продолжить спор, я оборвал разговор.

* * *

– Подошел трамвай, – сообщила Полина от окна. – Слушай, похоже, легионеры, и правда, собираются в него загрузиться! Неужели сработало?

У «амбразуры» моя напарница осталась в одиночестве: из-за нестихавшей боли в ноге я предпочел опуститься на пол.

Второй телефонный разговор – минуту назад – я провел уже там, полулежа.

– Мы согласны отступиться – на этот раз, – сухо заявила Ольга. Это она перезвонила – хотя Полина меня и уверяла, что ее номер у чужих абонентов не определяется и обратный звонок невозможен. – Но есть один нюанс…

– Никаких нюансов, – отрезал я.

– Да послушай же! – взвилась рыжая. – Мы уходим, этот остается – тут все в силе. Но дело в том, что твой дубль ранен. Так случилось еще до нашего прошлого разговора – он зачем-то задергался, когда было сказано сидеть смирно… Рана пустяковая, мы его даже перевязали…

– Дай угадаю, – не удержался я. – Пуля в правом бедре?