Сума знаком показал Тоси, чтобы она прекратила массаж.

— Сколько человек ты потерял?

— Семь, включая командира.

— Никто не был схвачен, я надеюсь.

— Все тела были подобраны, и выжившие спаслись бегством до появления местных властей. Ничего не осталось на месте, что могло бы навести на след.

— Реймонд Джордан будет знать, на ком лежит ответственность за это нападение, — сказал Рой Орита.

— Это не имеет значения. — Лицо Каматори приняло презрительное выражение. — Он и его пресловутая группа МОГ более не являются боеспособной силой. Японская часть его операции полностью ликвидирована.

Сума отказался от чая и взял маленький стаканчик сакэ, поданный ему Тоси.

— Джордан все еще может быть опасен, если его оперативники разнюхают местонахождение нашего командного центра.

— В своих попытках выяснить это Джордан и Керн зашли в тупик, когда ровно сутки назад я прекратил контакты с ними, — уверенно сказал Орита. — У них нет никаких ниточек к этому месту.

— Они пытаются выследить заминированные машины, — заметил Сума. — Это, во всяком случае, нам известно.

Каматори безразлично повел плечами.

— Джордан гоняется за призраками в мутном зеркале. Машины надежно спрятаны и охраняются. Еще час тому назад, насколько мне известно, ни одна из них не была найдена и конфискована. И даже если его оперативники случайно наткнутся на несколько штук и обезвредят их бомбы, то они добьются слишком малого и слишком поздно. У нас по-прежнему будет больше чем достаточно зарядов, чтобы создать электромагнитный щит над половиной земного шара.

— Есть какие-нибудь новости из КГБ или разведок стран Европейского сообщества? — спросил Сума.

— Им совершенно ничего не известно, — ответил Орита. — По неизвестным нам причинам, Джордан не поделился с ними результатами своего расследования.

Каматори отхлебнул свой чай и посмотрел на Суму поверх чашки.

— Вы побили их, Хидеки. Ваши техники-роботы почти закончили монтаж электронной системы управления оружием. Скоро, очень скоро вы сможете диктовать условия вырождающемуся западному миру.

Лицо Сумы напоминало каменную маску, вырезанную самодовольным, торжествующим злом. Подобно многим людям, развращенным неограниченными возможностями пользоваться всем, что только можно купить за деньги, Сума достиг высшей степени растления, непреодолимой, как пристрастие к наркотику, всепоглощающей жажды абсолютной власти.

— Я думаю, уже наступило время, — произнес он с интонацией, в которой прозвучала нота садистского удовольствия, — начать просвещать наших гостей относительно цели их пребывания здесь.